Мемуары Ведьмы. Книга Первая

Глава 3

Мы слезли с телеги на землю и увидели, что кладбище совершенно преобразилось. В свете луны теперь его было совсем не узнать. Красивая изгородь из серого камня и изогнутых завитками прутьев украшала кладбище по периметру. Черный кованый металл величественными изгибами обрамлял каменный свод огромных ворот, которые теперь были абсолютно целыми. Эти ворота, казалось, могли раскрыть свои прутья, словно рот, и заговорить с тобой. Они всем своим видом показывали, какие могущественные люди захоронены на этой земле, и как весомо должно быть основание путника зайти на их территорию.

Перед самыми кладбищенскими воротами бабушка, вооружившись палкой, очертила большой круг. Жестом, показав мне, где сесть на землю, она достала из моей матерчатой сумки длинную черную свечу. Не с первой попытки заставив фитиль разгореться, она аккуратно поместила свечу в центр круга. Тут же к насыщенному воздуху цветущих тут растений добавился кисловатый запах Ромашки. Затем она произнесла короткое заклинание, которое состояло всего из трех слов. Повторяя его все быстрее и быстрее, оно сложилось в какое-то другое слово, всего одно, и воспринималось на слух уже иначе, чем тех три, с которых все началось.

Вдруг лошадь дяди Володи пришла в сильное волнение. Мы обернулись и увидели, как она крутиться из стороны в сторону, так словно надоедливые мухи окружили ее. Лишь только одна мысль о насекомых заставила меня замереть и прислушаться, если ли вокруг нас пресловутое жужжание. Сосед потерял поводья, и уже в следующую секунду лошадь скачком прыгнула в сторону колдовавшей ведуньи. Та отшатнулась и, не удержав равновесие, покатилась на землю. Я осталась по другую сторону повозки и, когда добежала до бабушки, то она уже стояла на коленях, как ни в чем не бывало, и что-то внимательно разглядывая.

— Бабуль, как ты? — вскрикнула я, поднимая ее с колен.

— Погоди, смотри, что ритуал показал нам! Она наклонилась еще ниже и указала мне на одно из колес повозки. Внимательно присмотревшись, я увидела, что на его внутренней стороне что-то светиться. Мы придвинулись ближе и увидели, что на деревянных деталях колеса высечены какие-то знаки. Эти символы изнутри озарялись странным зеленоватым светом, и это зрелище приводило меня в какой-то восторг и оцепенение. Бабушка переползла на другую сторону, не вставая с колен, и пробормотала:

— Только одно такое… — Снимай колесо, — обратилась она к соседу.

К тому времени сосед уже не удивился такой просьбе и безоговорочно быстрыми движениями принялся снимать колесо, на которое она указала. Луна светила как большой уличный фонарь. Через несколько минут лошадь была выпряжена, а колесо снято, и бабушка жестом дала понять, что мы покатим его на кладбище. Пока к колесу привязывалась веревка, я взялась за него двумя руками и принялась внимательно рассматривать. Эти знаки были неглубокие, но светились в темноте, словно внутри дерева был запечатан фосфор. Не удержавшись, и дотронувшись до одного из символов, я увидела, что он на мгновение исчез из-под моих пальцев, будто его и вовсе не было. Однако как только мой палец отстранился, знак вновь загорелся своим зеленым огоньком.

— Что это за символы?

— Всё потом, на кладбище работаем молча, — скомандовала бабушка, — что бы ты не увидела, чтоб не услышала, ты не должна издавать ни звука. Если ты увидишь кого-то, то не должна смотреть ему в глаза. Когда всё будет завершено, я дам тебе знак, и нам нужно будет уходить с этого места, не оборачиваясь. Чтоб мы не услышали позади себя, ни в коем случае нельзя ускорять ход, входить в панику и тем более бежать. Тебе необходимо понять, что на кладбище живых нет, ни людей, ни зверей, даже вездесущие насекомые тут не живут. Все, что ты увидишь и услышишь там — это мираж, посланный любому, кто потревожит упокоенных здесь магов.

Это предупреждение было дано крайне неожиданно: посреди ночи, в секретном месте, спрятанном от людей, перед воротами колдовского кладбища. Стало ясно, что и отказываться мне уже нельзя, и переспрашивать развернутую характеристику каждого из пунктов уже поздно. Поэтому я просто кивнула головой.

Мы зашли за ворота кладбища, которые не издали ни звука при открытии, словно их каждый день смазывают машинным маслом и держат в отличном состоянии целую вечность. Вкатив колесо на его территорию, мы обнаружили широкую каменную дорогу с узкими ответвлениями к каждой из могил. Все заросли дикой травы куда-то исчезли, появляясь лишь изредка отдельными островками на поворотах и вдоль дорог. Катить колесо в четыре руки было не так уж и трудно, правда мне приходилось толкать его сзади и преимущественно рассматривать каменную кладку. По правде сказать, я и не старалась смотреть по сторонам, мне хотелось быстрее покончить с этим делом и вернуться домой. Обычно я любила ночные приключения, но образ ошалелых насекомых, кишащих под ногами, совсем сбивал мой настрой на прогулки по здешним местам.

Вдруг боковым зрением я заметила какое-то движение на могилах. Меня бросило в холодный пот, «неужели опять» — подумала я. Моя фобия пересилила, и я с ужасом и волнением, повернув голову, увидела, как все могилы на кладбище поднимались и опускались в каком-то своём для каждой ритме. Это движение просто немыслимо напоминало дыхание человеческой груди. И уже спустя мгновение, наблюдая за этим, я была уверена, что все они именно дышат. От этих мыслей моё собственное дыхание сбилось, а руки снова потеряли силу. Спустя всего пять минут пребывания здесь мне уже хотелось всё бросить и бежать без оглядки. Я принялась себя уговаривать, мне никак нельзя было подвести ни бабушку, ни дедушкиного друга. Тем более это были всего лишь могилы, а не насекомые. Могилы не могли напасть на меня, проползти сороконожкой по моей ноге, они просто дышали, а воздух здесь и вправду был очень вкусный.

Когда мы только заехали на эту поляну, я поняла, что здесь, в отличие от нашей деревни, недавно прошел дождь. Воздух и земля были сырыми, а все цветы благоухали тысячей оттенков. Здесь можно было почувствовать сладкую ваниль, и терпкую ягоду, кору пахучего Дуба и аромат откуда-то взявшегося спелого персика. Такой воздух успокаивал и дарил невероятную гамму ощущений, и я, словно начинающий парфюмер, пыталась разобрать его на составляющие.

Но уже через минуту мои мысли снова скакали от насекомых, к дыханию могил и обратно. Внезапно появилась леденящая мысль, о том, что жуткие твари пытаются вылезти на поверхность, расшевелив могильную землю. Мне надо было срочно искать в воспоминаниях что-то более интересное, чем летний ночной воздух после дождя, который прекрасно подошёл бы к вечерним посиделкам на веранде, но только не здесь и не сейчас. И тут я вспомнила один рассказ из урока по истории, который когда-то сильно впечатлил меня.

Женщины, стиравшие в реке, заметили, что после сильных ночных дождей их белье отстирывается намного легче обычного. Они увидели, как на поверхности воды образуются мелкие пузырьки, которые словно приклеиваются к ткани, после чего она хорошо скользит при трении, оставляя всю грязь в реке. Изучив эти уникальные дни, люди поняли, что если в ночь после похорон на кладбище выше по течению шел проливной дождь, то Боги дарили реке эту чудесную пену для стирки. Данных о том, жертвовали ли они кроме животных еще и людей, чтоб получит чудесные пузырьки, на данный момент нет. Но долгое время людям не было ничего известно про образование мыла из жира и щелочи, ведь именно тогда они обнаружили первый мыльный раствор, благодаря смеси жира из человеческих трупов, размытых в кладбищенской земле, и речной щелочи. Эти рассказы меня очень вдохновляли, заставляя поверить, что когда-нибудь магия будет разгадана наукой и начнет преподаваться в школах и университетах.

Только я мысленно погрузилась в урок истории, где дар Богов превращался в химию, а химия в колдовство, как последовало нечто ещё более жуткое. Уже не поворачивая головы, и наблюдая за происходящим лишь боковым зрением, я заметила, как на могилах сидят чьи-то тени. Некоторые из них даже поднимались во весь рост и прогуливались по дорожкам. Можно было б понять и принять, что это призраки колдунов вышли подышать этим прекрасным воздухом после дождя, однако нельзя было не заметить, что рост этих теней превышал два, а порой и три метра. Все они были необычайно рослые, и я непроизвольно подняла на одну из теней свои глаза. Это было почти рефлекторно, разумеется, я помнила предупреждение бабушки, но когда оно звучало, я готовилась встретить кого-то обычного человеческого роста, поэтому такие гиганты просто застали меня врасплох.

Один шёл впереди нас, он был одет в плащ до колен, имел широкие плечи и, как мне показалось, длинные волосы. Они слегка развивались, и я застыла на мгновенье, рассматривая это движение полупрозрачных волнистых волос. Вдруг голова его начала поворачиваться, я как под гипнозом уже видела его профиль, его прямой нос переходил в узкие губы и заостренный подбородок, под нависшими бровями вот-вот должны были появиться глаза. Как вдруг бабушка остановилась. Я напоролась на колесо, которое катила и посмотрела ей в лицо. На меня пал гневный взгляд, и в ту же секунду мне все стало ясно. Через мгновение я уже снова смотрела только лишь на вымощенную дорогу.

Мы поменяли направление, я повиновалась всем движениям колеса, и начинала узнавать местность, по земле которой был разбросан лесной фундук. Вдруг бабушка снова резко остановилась, и я опять напоролась на колесо. Осторожно посмотрев впереди себя, мой взор пал на огромную груду деревянных предметов, возвышающуюся на могиле колдуна. Это были старинные шкафы, по дверцам которых светились знаки, точно такие, как и на нашем колесе. Там был стол, на внутренней стороне которого хорошо просматривались уже знакомые нам символы. Тумбочки, и ещё пару колёс от телеги, табуретки, скамья и даже бочка. Эти высеченные буквы были написаны вертикальными и горизонтальными засечками. Они чем-то сильно напоминали мне руны, но по виду были более угловатыми и словно вписанными в свои невидимые глазу ячейки — прямоугольники. Они были везде и повсюду, и свет от них окрасил наши с бабушкой лица в слегка зеленоватый оттенок. Представшая перед нами гора из деревянных изделий от мебели до садовых грабель будоражила и потрясала моё воображение. Совершенно непостижимым образом мертвый колдун заставлял людей приносить и складывать ему на могилу вещи, по всей видимости, когда-то принадлежащие ему. Это место и ужасало меня и вызывало глубокое уважение к силе покоившихся там магов, если, конечно, такую посмертную активность можно было назвать покоем!

Мы положили колесо около корыта, в трещине которого странным образом тоже были видны эти символы. Они, словно черви, могли жить внутри цельного куска дерева, так что до появившихся в изделии трещин, о них могли даже не догадываться.