Я взяла из кейса особую трубку Деда – массивный тяжёлый телефон в контейнере из микропористой резины, открыла таблицу и набрала первый сверху номер.
– Прачечная, – сразу же ответил молодой мужской голос – по-русски.
– Мне нужен кто-то из Восьмерых, – сказала я, опустив приветствие.
– Всем нужен кто-то из Восьмерых, – голос хмыкнул и перешёл на чеченский. – Ты кто?
– Моё имя тебе ничего не скажет. Но у меня экстренная ситуация. Срочно нужна связь.
– Подтвердись, – потребовал голос.
Я назвала один из восьми кодов доступа – они тоже были в заглавной части таблицы.
– Ладно, – сказал голос. – Если ты та самая, кем хочешь казаться, тебе перезвонят в течение пятнадцати минут.
Через десять минут нам перезвонили. Голос был другой, какой-то хриплый, простуженный, что ли, и гораздо более властный. Или просто так показалось.
– Это Саладин, – представился мой абонент. – Кто это?
Какое грозное имя! Один из Восьмерых, на слуху имечко. Наверняка боевая кличка. А сам – какой-нибудь Ваха из Беноя, бывший пастух. Ну ладно, Саладин так Саладин.
Я назвалась по табличному классификатору и условленным образом предъявила полномочия.
– Не понял, у вас там что стряслось? – открытым текстом удивился Саладин. – Почему Дед не звонит Самому по своему каналу?
Насчёт такого канала я ничего не знала, а что стряслось, объяснила за секунду:
– Дед заболел. И… заблудился.
– Так… Это серьёзно?
– Серьёзнее некуда.
– Ну и где он?
– Есть непроверенная информация, – сообщила я. – Но вообще это не телефонный разговор. Даже по такому телефону.
– Ясно… Там, рядом, есть мужчина, на которого можно положиться?