Последний аккорд воспринял уже с неким неудовольствием — эмоции затянули, радость переливала через край, хотелось двигаться дальше! Успокаивало одно — сразу после танца полет в деревню и вареники.
Мир вспыхнул искорками в последний раз. В глазах медленно исчезли радужные и световые разводы — надо только проморгаться потщательнее. Исполнили последний элемент на сегодня — поклон. И внимательно прислушались к аплодисментам. А их нет.
— Не понял? — протерев глаза кулаками, с изумлением обозрел пустой зал.
— А где все? — громко спросил удивленный Артем.
— Так это, — раздалось с другого края, возле самого выхода для гостей. — Эвакуация, стало быть.
— Какая еще эвакуация? — возмутился я. — Что случилось?
— И почему нас не предупредили? — в тон мне возмутился Артем. — Мы тут выступаем, а у них ЧП!
— Так это, стало быть, пробой высшего уровня защиты, стало быть… — откашлялся собеседник. — На сцене, стало быть. Вот всех и эвакуировали.
— А вы почему тут? — с сомнением поинтересовался я.
— А я из гардеробной, это самое… — хмыкнул он. — Я-то уйду, а если сопрет кто чего?
— Ясно, — задумчиво протянул я.
— Ребята, смотрите, — пересохшим от волнения голосом просипел Паша, показывая рукой ввысь.
И только после этого мы обратили внимание на трибуну судей, залитую светом.
— Семь, восемь, — не веря, сияя от счастья, шептал Федор вслух, — девять, десять…
Возле окон, размытые оптикой стекол, стояли арбитры. И, будто заметив наше внимание, демонстративно аплодировали.
— Одиннадцать? — словно не веря, с удивлением произнес брат.
За одиннадцатым стеклом не было никого. Пустая, сияющая светом комната. С бронестеклом, покрывшимся сеткой от чудовищных по силе ударов. Будто кто-то ломился изнутри.
— Одиннадцать, — с удивлением обвел нас взглядом Артем.
— Одиннадцать, — повторил за ним Паша.
— Одиннадцать…