На завтрак была жареная картошка с салатом из помидоров с родительского огорода, а к ним банка тушенки «Великая стена» и копченый сыр из гостинцев, доставленных Сашкой.
— Зря потратился, сынок, — сказал Иван Петрович. — У нас с матерью все есть, урожай в этом году неплохой.
— То так, — поддержала его мать, налив сыну чаю.
— По хозяйству надо чего помочь? — прихлебывая его, спросил у отца Сашка.
— Да нет. Все в порядке.
— Ну, тогда я проскочу к Оксане.
— Хорошая дивчина, — посветлела лицом мать. — Сколько лет встречаетесь, пора бы и жениться.
— Точно, пора, — взглянул на сына отец. — А то гляди, бобылем останешься.
— Не останусь, — рассмеялся сын и вышел.
Оксаны, живущей на соседней улице, дома не оказалось, ее бабка сообщила, что внучка на работе, и Сашка на мотоцикле пострекотал туда, захватив подарок, янтарное ожерелье, на которое лейтенант копил несколько месяцев со своего жалованья. Проскочив утопавший в зелени Стройгородок, мотоцикл свернул к ЦГБ, расположенной в старом парке, и встал у одного из корпусов.
Взбежав по ступенькам на крыльцо, Шубин потянул на себя стеклянную дверь и оказался в вестибюле с больничными запахами.
— Здравствуйте, теть Маш, — сказал сидящей за перегородкой пожилой женщине. Та, мелькая спицами, что-то вязала.
— И тебе, Шурик, не хворать, — качнула та сидящими на кончике носа очками. — Ты никак к Оксане Юрьевне? Она на втором этаже, в процедурной.
— Спасибо, — улыбнулся Сашка и шагнул к лестничному маршу.
Найдя на втором этаже нужный кабинет, постучал.
Оксана, в белой шапочке и халате, сидя за столом, что-то писала.
— Ой, Сашка! — обрадовалась она. — Каким ветром?
— Степным, — белозубо рассмеялся гость. — А это тебе, — извлек из кармана и протянул девушке узкий пенал, — подарок.
Та взяла, отодвинула крышку и прошептала:
— Красивое какое, будто солнце…