Тактик

Сознание вернулось рывком. Я проснулся, а желудок тут же дал о себе знать. Который час?

«3:44» показали часы.

Твою мать. И ведь не засну больше. Есть охота. Макароны не дают много сил. Ладно, покурю.

Поставил чайник и вышел на балкон. Вот же блин. Когда есть охота, куришь чаще. А часто курить буду, сигареты кончатся. Растраты. Блин. Заснуть бы сейчас обратно, чтобы не хотелось ничего, но нет же, проснулся, теперь не засну. Ладно, сейчас кипятка попью, полегчает. И правда, кипяток прошелся по всей длине пищевода, окутав своим теплом желудок. Противная гадость. Хоть бы заварка была. Ничего, все будет. Надо только сделать, чтобы все это было. В игру меня сейчас не пустит, значит надо занять себя чем-то другим. Чем? Пойду по улице пройдусь. Время конечно раннее, но дома сидеть сил нет, либо съем макароны, не выдержу, либо выкурю все. Джинсы рваные, но уже родные. Свитер старенький и распахнутая куртка, хорошо хоть шапка нормальная. Смешно. Ладно, пора. Вышел на улицу, рука нашла пачку сигарет, и потянулось к моей прелести, вот в чем отказать себе не могу. Только за счет них и держусь. Твою мать, что же ветер такой пронизывающий. Хоть ты в свитере, хоть без. Мусорка. Может там есть чего? Не зря же там частенько бомжи лазают. Стоп. Нельзя, ты человек, помнишь?! Ты справишься, со всем справишься, не опускайся, слишком много в твоей жизни воспоминаний, заставляющих сжимать кулаки со стыда. Не стоит еще одно прибавлять.

Было бы все так просто. Я дошел до памятника Ленину и сел на парапет. Серое небо, тишина. Сигарета в зубах. Когда успел закурить? Не помню. Сколько я тут сижу? Нога затекла. Черт, надо уходить. Стоп, люди? Сколько сейчас? Семь часов. Неплохо так я из жизни выпал. Люди вовсю спешат на работу, а вот бабулька идет. Ну, вот куда ты старая в семь утра со своей сумкой на колесиках? Вдруг, тачка надломилась, и одно колесо покатилось в сторону, а бабушка остановилась. Смотрит так на всех жалобно. Кто же тебе, старая, поможет? Они все на работу спешат. По сторонам и не смотрит никто. Рефлекс уже мать его так. Ладно, никто кроме меня не поможет.

- Помочь вам бабушка? – Спрашиваю, а кто бы мне помог? Шатает всего.

- Ой, помоги внучек, если не сложно. Я тут не далеко живу.

Поднял сумку, вроде нести могу. Слава богу, силой не обделен. Мы медленно пошли, она щебетала о чем-то своем, но я не в силах был слушать, мои мысли текли своим чередом. Вот помогаю я ей сейчас, а зачем? Вот что я с того получу? А ничего не получу. Помогаю, потому что должен. Кому? Что? Воспитали меня таким. Правильным, справедливым. А кому эта справедливость нужна? Вот воспитали бы меня подлым и двуличным, давно бы и деньги, и работу имел не из худших. А не могу.

- Сюда, на второй этаж, спасибо тебе. Уж не знаю, что бы я без тебя делала, внуки то мои давно не приезжают…

Не приезжают, а кто приезжает? И не приедет никто. Вон, когда я с матушкой жил, все косо смотрели «с мамой живешь!», а как иначе? Бросать ее? Она ведь старая, со мной всю жизнь возилась, а я, значит, брошу ее? Нельзя так. Но люди сейчас другие, только о себе думают. Или может это я просто не такой?

- Ты заходи, заходи, можешь не разуваться.

- Да что вы бабушка, пойду я.

- Да останься, чайку попей.

Чай. Сердце дрогнуло, давно я чай не пил. Нет негоже, она ведь и сама бедная, вон какая квартира старая и запах этот, запах старости. Обои выцвели да облезли, мебель еле держится.

- Пойдем, пойдем, у меня и пирожки есть.

Пирожки… Блин, не могу. Хочу есть.

Снимаю сапоги и вхожу за ней на кухню, она уже и чайник поставила и на стол накрывает. Пирожки.

- Ты кушай. Кушай. Не стесняйся.

Не могу удержаться, беру пирожок и надкусываю, как тяжело бороться с собой. Как тяжело не проглотить его целиком. Приятный вкус капусты растекается во рту, как же вкусно. Глаза слезятся. Протер рукавом, открываю, а она смотрит на меня и слезы текут по ее щекам.

- Ты чего бабуль?