Криптограф

— Или объяснений, — отвечает Анна на один вопрос из пяти, и двери с шипением открываются.

— Тогда пускай в очереди стоят. Заходи, — быстро говорит он, и она входит. — Не ты, Гоутер.

— Почему?

— Потому что я хочу поговорить с Анной наедине, ты, струя лошадиной мочи.

Двери смыкаются. Сквозь плексиглас Анна видит, как удаляется расстроенное лицо Гоутера. Карл приводит в порядок свой костюм.

— Амбициозный маленький говнюк. Вот такие нам и портят репутацию. Где твой компьютер?

— Наверху.

— Занеси его к техникам. Они хотят завтра стереть.

— Завтра? — говорит она и соображает, вспомнив новости. — А поможет?

— Откуда мне знать, черт возьми? — Он все разглаживает пиджак, угрюмо расправляет складки. — Скоро узнаем, так?

Пока они поднимаются, он приходит в себя. Под ними расстилаются Лондон и Вестминстер в голубизне оконного стекла.

— Поверить не могу, — наконец говорит Карл. Облизывает губы, растягивает рот в обезьянью ухмылку, начисто лишенную юмора. — Да, не могу. А ты?

Она качает головой. Если бы это было правдой. Если бы только она сказала Карлу — предупредила бы Марту, или Лоренса, или Еву — что тогда? Она смотрит на город — Город Денег, — на его дороги и башни, пустые набережные. Пока ничего не изменилось. Интересно знать, тут ли Джон, виноват ли он в том, что изменился мир? Могут ли такие перемены быть столь незаметны, тем более здесь?

Если он тут, думает она, он в Эрит-Рич. Если он там, он смотрит, как его жизнь раскрывается вокруг. Есть ли ему до этого дело, думает она, или нет, не так — конечно, есть! — но хватит ли его тревоги, чтобы сражаться?

Все это много для меня значило.

Он обязан тревожиться. Внезапно, устыдившись, она пожалела, что, повинуясь первому порыву, вернулась в Налоговую. Поздно.

— Так пали сильные, — говорит Карл, просто так, и Анна удивляется — странная фраза, эхо ее собственных мыслей. — Что там еще говорят? Все эти штампы. Тише едешь. Сам черт не брат. Что взлетит, то и рухнет. Вырыл себе яму. Разные способы сказать одно и то же, разве нет?

— Разве да?

— Это ты мне скажи, ты же у нас книжки читаешь. Вырыл себе яму, — повторяет Карл, медлит на этой фразе. Голос задумчивый, удивленный. Даже с теплотой: — Так вот чем он занимался, да?

— Кто? — Но она уже знает, кто. Уже поняла, почему Карл хотел поговорить с ней наедине.