Может быть, я сумасшедший, что отказался? Я не жалел о сделанном выборе. Билл не ошибался: из меня получился бы никудышный правитель, — но я не мог не думать, какой была бы моя жизнь, если бы я согласился на предложение. Ал Джири — повелитель города.
Ха!
Я так и не вернулся в свою квартиру. Не мог войти туда после всего, что там произошло. Я старался избегать Али и других доброжелателей, которые стремились внести хоть немного света в темную преисподнюю моей жизни. Я не рисковал подпустить кого-нибудь близко к себе. Теперь я всегда должен быть сам по себе. Никаких любовниц, друзей, соратников — никого. Я снял в захудалом районе города маленькую квартирку, где практически замуровал себя, оборвав все связи с внешним миром.
Через некоторое время я купил бутылку дешевой водки и поставил ее на тумбочку у изножья кровати. Я часами лежал, всматриваясь в чистую глубину, видя там ад и Билла, протягивающего ко мне руки из огненной ямы. Я часто в ответ протягивал ему свои руки; наши пальцы никогда не соприкасались, но они сближались с каждым днем. Спустя всего несколько дней я поддамся очарованию бутылки и стану искать в ней убежища — пьяного забытья.
Но пока ждал, когда водка разрушит мою решимость и возьмет меня в плен, в одну из своих дневных прогулок я дошел до развалин дома Билла, желая встретиться с призраками из моего прошлого. Никто не разобрал обгоревшие руины, а дождь превратил их в кашу из сажи. Неприятную, отталкивающую, зловонную. Я бродил по развалинам. Перешагивал через расколовшиеся кирпичи, обгоревшие балки, осколки ваз, размокшие петарды.
Я заметил странность, только когда собрался уходить, хотя эта мысль уже ворочалась в глубине моего сознания. Наверное, поэтому я и пришел. Я давно это подозревал.
Я снова осмотрел руины. На этот раз с определенной целью. Их там не было. Никакого следа.
Вернувшись домой, я умылся и побрился — впервые после выписки из больницы. Затем направился в участок, где работал Билл. Его коллеги искренне мне сочувствовали, поэтому позволили просмотреть фотографии, которые были сделаны тогда, когда пожар еще не был потушен полностью. Фотографии делались в самых разных ракурсах. Я рассматривал снимки через лупу. У меня ушли на это часы, но я был терпелив. В конце концов я вернул досье. Ничего не сказал, поблагодарил сгорающих от любопытства полицейских и ушел.
Там не оказалось книг.
Среди мусора, среди осколков и обрывков прошлого Билла, сожженной одежды и одеял, битой посуды и щепок не было ни одной страницы какой-либо из тысяч драгоценных книг Билла. Он их любил, обожал, дорожил ими. Он тратил на них кучу времени и денег и всегда говорил, что ему наплевать, что с ними станет после его смерти.
Книги Билла, которые имели для него ценность, только если он был жив, были вывезены. Он знал, что приближается развязка, поэтому, как бы ни был занят — боролся с виллаками, закладывал взрывчатку по всему дому, готовился к встрече со мной, — нашел время, чтобы позаботиться о книгах.
Зачем? Чтобы какой-нибудь другой библиофил поживился коллекцией, которую Билл собирал много лет? Не-е-ет. Я в это не верил. Билл перевез все книги только по одной-единственной причине: он хотел забрать их с собой.
Когда понял, что голоса говорили правду, что Билл жив, ждет и вынашивает планы, я много месяцев провел взаперти в квартире. Я лежал на кровати, смотрел на водку и перебирал детали собственной разрушенной жизни. Я думал о Ник, Эллен, Вами, инках и дивился тому, как много умудрился потерять. Но больше всего я думал о бутылке и демонах, о том, как легко снова поддаться им, забыть про все и оказаться вне досягаемости Билла, виллаков и всех остальных, кто захочет проявить ко мне интерес.
С каждым днем я все приближался к бутылке. Я забрал ее с тумбочки и прижал к груди, спал, держа ее в объятиях, жил с ней, свинчивал крышку по сто раз на дню и каждый раз сомневался, верну ли ее на место или волью в себя жидкое проклятие. Я приближался к самому пределу, и мне удалось бы продержаться недолго, максимум неделю или две, а потом я бы сдался. Я потерял все — контроль, направление, цель. Я был раздавлен, но свободен.
Затем сквозь барьеры боли и тоски проскользнула одна-единственная мысль и все перевернула. Каждый треклятый день я вспоминал Билла и наш разговор и однажды припомнил выражение его лица, когда я сказал ему о победе Вами, о том, что киллер посмеется над ним. Лицо Билла при этих словах исказилось, он пробормотал, что Вами недолго доведется смеяться, и с усмешкой добавил что-то насчет того, что еще с ним поквитается, так как настоящий мужчина смерти не по зубам.
Проблема заключалась в том, что Паукара Вами больше не существовало. Он отправился далеко за пределы реальности. Уже не важно, закончилось его существование в момент смерти Кардинала или от него избавились виллаки: Паукара Вами нет, и он никогда не вернется. Биллу не на кого науськивать своих гончих.
Я готов был простить Билла, когда думал, что он мертв. Того, кто подорвал самого себя, принято жалеть, а не ненавидеть. Но одна мысль о том, что он инсценировал свою смерть, что он продолжает игру, втягивает одного из моих сводных братьев в такой же ад, через какой протащил меня…
Это приводило меня в бешенство. Это отвлекало меня от жалости к самому себе, от апатии, водки и ее обещаний освобождения. Я не допущу, чтобы Билл Кейси остался безнаказанным. За то, как он обошелся со мной, с Эллен и другими, смерть — самое меньшее, что он заслуживал. И я готов был сделать все, чтобы этот мерзавец заплатил по счетам.
Но как его выследить? Поскольку цель его — Паукар Вами, Биллу нет смысла показываться, ничто не выманит его из берлоги, в которой он укрылся. Он очень постарался, чтобы убедить людей в своей смерти. И он вряд ли высунется, если только приманкой не будет Вами. Как можно выманить человека из укрытия, если эта приманка больше не существует?
ebooksa