— И что же помешало?
— Опять не знаю. — Дуст вздохнул. — Наверное, чутье. Какой-то он на ощупь… не Хьюлеттовский мне показался. А потом я твой смарт и твою авторучку вспомнил. Ну и… Холст, масло, зубило, молоток.
— А если бы оказался настоящий? — поинтересовался Митяй.
— Назвал бы себя паникером. Но, видишь, угадал же. Не подвело чутье!
Дуст неожиданно скользнул вплотную к прилавку и осторожно выглянул в проход. Направо, налево.
У Митяя враз пересохло во рту и в горле, еле-еле сумел выдавить сиплое:
— Что?
— Смотрю, — процедил Дуст. — Есть у меня подозрение, что когда такие вещи ломают, а потом восстанавливают, это их и притягивает. Мужиков этих в черном.
— Да ладно! — усомнился Митяй. — Я давеча в метро одного видел. И ничего при этом не ломал. Тем более не восстанавливал.
— В пути — то другое. Когда впервые ломаешь — они тебя как бы находят и запоминают. А потом уже просто следят.
— Следят? — растерянно переспросил Митяй.
— Ну, может, не следят, а так, присматривают.
— Но зачем?
— Откуда ж мне знать? — пожал плечами Дуст. — Бояться, что мы разболтаем, — смешно, все равно никто не поверит, а нас могут и в психушку определить. На профилактику.
— Ну и как, прямо сейчас — присматривают?
— Хрен их знает, — буркнул Дуст. — Вроде не видно никого.
— Слушай, Дуст, — протянул Митяй задумчиво. — А ты можешь с рациональной позиции объяснить, зачем они, кем бы эти люди в черном ни оказались, подсовывают нам дубликаты наших вещей? Какой в этом смысл?
Дуст сначала сделал умное лицо, но затем по-простецки поскреб затылок и все впечатление враз испортил.
— Предположить — могу. Объяснить — вряд ли, — обтекаемо ответил он.
— Ну и?