Тысячи землян из Поколения поддерживали связь с информационным полем, а сотни лежали мёртвыми на полу. Их глаза до сих пор сохраняли понемногу угасающее зелёное свечение. Но зрачки оставались неподвижными… У некоторых патриец заметил слёзы…
Несколько молодых людей, вернув своим радужным оболочкам прежний родной цвет, непонимающе бросили взгляд на… своего главу! Вскоре это же совершат и все остальные! Кто-то вплотную подбежал к Майклу, но Вел поднял вторую руку, символически предупредив о нецелесообразности вмешательства. Наконец тройное эвотонирование завершилось!
– Никогда больше так не поступай со своим человечеством! – американец поднял голову и с замешательством взглянул на инопланетянина. – Не повторяйте наших ошибок… В голове у Вела зазвучал высокий ангельский голос, от которого тело бросало в холодный пот и пробирающую до костей дрожь… Но одновременно становилось тепло и уютно… В песне заключалось всё! Всё!.. «Помощь нашим детям, родителям, близким, всем патрийцам и планете…» Из правого глаза вытекла одинококая слеза и скатилась вниз.
– Зачем ты сделал это? – с сожалением спросил американец у патрийца. – Разве стоило их отвлекать из-за моего идиотского поступка? Но взгляд юноши с ужасом сконцентрировался на проеме во внешний мир! В его зрачках отражались… Лицо окаменело!
– Обстоятельства изменились! – задумчиво проговорил Велфарий. – Мне в деталях стала доступна информация…
– Но ведь патрийцы имеют возможность связываться со своим полем, разве нет? – впервые за продолжительное время отозвался поднимающийся на ноги Ашкан.
– О человечестве, – продолжал Велфарий, повернувшись к морю. – Злата здесь!
Ноющая и обжигающая головная боль начинала постепенно заполнять пространство, проникая в каждую клетку, стараясь разорвать её на более мелкие, деформировать их поверхность многочисленными волнами и выстрелами в полушариях… Мир погружался в рассеянный свет, который стремительно набирал яркость!
Серия вспышек ослепила глаза, но я открыл их, превозмогая боль. Вселенная с её нитями пульсировала. Задыхалась от неимоверного количества вынужденных остановок; от бесчисленных пучков света, символизирующих конечные Точки; от бесконечной преданности и любви; от безграничной смелости и принципиальности; от чувства единства и близости; от совершённого выбора!
Мои безудержные крики никто не слышал… Я больше не хотел… Не желал! «Остановите! Хватит! Нет! Нет!» Пустота, которая окружала меня, начинала съедать моё тело! Осознание отсутствия границ и размеров пузыря заставляло каменеть грудь, а сверкающие нити, сквозь которые плыло тело, которые не поддерживали меня, за которые невозможно ухватиться, лишь усиливали давление. Мои мысли теперь уходили только в прошлое, в мой мир… Он казался эфемерным, чем-то недостижимым, потерянным навсегда.
Я испугался, что не вернусь. Механизм контроля выскользнул из моих рук! Но я не хочу! «Я не хочу! Пространство! Верни меня, верни! Это – мой выбор, который нерушим! Довольно! Останови! Я желаю стать нитью!» И вдруг меня пронзила согревающая и вселяющая бесконечную надежду идея. Конечно! Мне всего лишь нужно отыскать свою нить! «Мою собственную милую нить!» Не знаю как… И почему… Но!..
Меня переполнял восторг! Всё заполнилось светом и растворилось в нём, но теперь – окончательно. Я искренне верю. Я хочу в это верить!
«Нашёл её! Нашёл её!» – кричал я с улыбкой ребёнка, сливаясь с уже едва различимыми контурами той самой нити…
Пламя стремительно поднималось, выжигая пространство! Половину расстояния до этонной сетки огонь уже преодолел. На триста семьдесят седьмом этаже, где находилось высшее командование Объединённых вооружённых сил, первые лица и глава Совета, поселился настоящий хаос.
– Хорхе, немедленно останови наш этаж! Мне нужен беспрепятственный вид на море!
– Да, генерал!
– Двести пятьдесят пятый! Немедленно отправляйся в пункт «Альфа»! Двести пятьдесят шестой, скорректировать позицию, – прозвучало с левой стороны.
Справа голограмма вывела изображение непрерывной атаки на тысяча девятьсот девяносто шестой! Крики и команды капитана корабля заполнили собой весь командный центр. Из его слов поддержки членам экипажа легко получилась бы самая искренняя в мире молитва Богу, колыбельная для малыша, отцовское напутствие, сладостное признание в любви… В его интонации сосредоточилась красота человечества – то, что формирует нас в лоне матери, и то, что остаётся после прощального стука сердца. То, что объединяет нас независимо от границ и территорий… Независимо от пола, вероисповедания и культуры… То, что превращает нас в землян – защитников человеческой красоты и уникальности.
Внезапно слова Человека оборвались, а сердце перестало биться! Тысяча девятьсот девяносто шестой отстоял позицию, предоставив шанс человечеству: улыбкам и счастью в глазах смеющихся детей; бесконечной материнской любви в нежном поцелуе; отцовской заботе в крепких объятиях; слезам, омывающим щёки взрослых при утрате близких; громким крикам младенца, протягивающего маленькую ручку родителям; прикосновению тел в изысканном танце влюблённых; энтузиазму и трудолюбию; красочным и чёрно-белым снам; внимательному одинокому поиску созвездий на ночном небе; деловому поправлению галстука; бережному прикосновению к чашке ароматного кофе; возмущённой жестикуляции с нахмуренными бровями; красивому и страстному поцелую; плавному движению зрачков во время изящного опускания век; постепенно появляющейся прекрасной широкой улыбке; преклонению колен перед Женщиной… Человечеству!
В пространстве возникла голограмма Стейнара, который, не теряя ни мгновения, быстро проговорил:
ebooksa