Купчино (Трилогия)

Хлопнула входная дверь, в замке тихонько и таинственно проскрежетал ключ.

Гришка снял куртку и, оглядев прореху на правом плече, расстроено пропыхтел:

— Вот же, морды бесстыжие и хамоватые. Испортили, понимаешь, хорошую вещь. От крови теперь отстирывай, дырку штопай. Ладно, чай, не граф. Не переломлюсь….

Бросив куртку на диван, он занялся своим любимым делом, то есть, отправился — в очередной раз — по квартире Шефа с неторопливой обзорной экскурсией.

Иван Петрович (или, всё же, Николай Борисович?), занимался достаточно необычным и симпатичным бизнесом. Долгие годы он провёл на Востоке — во всяких экзотических и туманных странах, где обзавёлся целой кучей верных друзей. Вот, эти друзья-приятели и пересылали регулярно в Питер — со всевозможными оказиями — разнообразные антикварные безделушки: каменные женские скульптурки, деревянных Божков, натюрморты и пейзажи, фарфоровые кувшины, покрытые разлапистыми чёрными иероглифами, серебряную посуду, ну, и так далее…. Что друзья получали взамен? Наверное, что-то получали. Но Антонов про это ничего не знал…. Шеф же продавал (по бешеным ценам, естественно), полученные восточные раритеты питерским богатым коллекционерам. Из серии: — «Мало ли на свете щедрых чудаков?». А, как известно, торговля антикварными штуковинами — дело серьёзное и почётное, не терпящее спешки. Какие-то вещицы продавались в течение месяца, другие же дожидались своей очереди годами…

Как бы там ни было, но Гришка обожал бродить-слоняться по квартире Шефа. Здесь, право, было на что посмотреть. Из серии: — «И мир опять предстанет странным, закутанным в цветной туман…».

«Хорошее место. Спокойное такое, наполненное — до самых краёв — позитивной энергией», — лениво бродя между высокими стеллажами, заставленными всякой симпатичной разностью, подумал Антонов. — «Ходишь, рассматриваешь, обнюхиваешь. И — словно бы — Душой молодеешь…».

Минут через двадцать пять он, всё же, добрался до кухни. Обойдя длинный обеденный стол, подошёл к проёму между двумя старинными сервантами и нажал на крохотную чёрную кнопку, встроенную в некрашеную бетонную стену.

Часть стены (выше кнопки) — плавно и совершенно бесшумно — «отошла» за один из сервантов. В образовавшейся нише обнаружился просторный бар, плотно заставленный разнокалиберными разноцветными бутылками.

— Те же далёкие и верные друзья, ясная алкогольная лавочка, подсуетились, — понятливо хмыкнул Гришка. — Сплошная, блин, экзотика. Японское саке, вьетнамские водки со змеями в бутылках, китайские и малазийские вина, индийские фруктовые наливки-настойки…. Да, выбор, что называется, сугубо на любителя. Не тянет как-то. По крайней мере, сегодня…. Так, а что у нас имеется в холодильнике?

Наскоро проведя ревизию холодильника, Григорий возликовал:

— Чудо чудное! Радость невероятная! Я про этот дивный вариант только в Интернете читал. Австралийское пиво — крепостью двенадцать с половиной градусов. Фантастика! Ай, да Шеф! Уважил, морда начальственная…. Так, две литровых банки. Буду честен. То бишь, попытаюсь — по-честному — удовлетвориться одной. Если, конечно, получится.

Он вышел на балкон шестнадцатого этажа — навстречу с таинственными и прекрасными ночным пейзажам Автово.

— Белые ночи уже практически заканчиваются, — вскрывая банку, констатировал Гришка. — Только полночь миновала, а уже достаточно темно. Бежит времечко. Бежит, родимое. Диалектика долбанная…. Кажется, что совсем недавно праздновали День Победы, а уже лето вплотную приблизилось к своему экватору…

Пиво оказалось забористым, терпким и очень ароматным.

С удовольствием воздавая должное любимому напитку, Антонов размышлял: — «Какой странный день! Встретил двух симпатичных сероглазых девушек. Вернее, одну светленькую девушку и одну рыжеволосую вдовушку…. А сердечко — оба раза — вздрогнуло и забилось учащённо, как в далёкой юности. Такого со мной уже лет десять-двенадцать не случалось…. К чему бы — такой неожиданный казус? Может, старею? Назревает ещё один животрепещущий и закономерный вопрос…. А с какой из означенных барышень…м-м-м…. Ну, в плане налаживания отношений? Серьёзных, понятное дело…. Хотя, о чём это я? Кому, спрашивается, нужен пожилой лысый неудачник? Никому, пенёк дубовый. Да, одно расстройство с этим слабым и очаровательным полом…. Чёрт, ресницы — сами собой — слипаются. День, как не крути, выдался трудным…».

Время шло, а Шеф всё не появлялся.

Гришка допил австралийское пиво, ещё минут пять-семь честно поборолся со сном, после чего сдался — прошёл в кабинет главы питерского Дозора, устроился на диванчике, укрылся дырявой курткой и мгновенно уснул.

Что, вернее, кто ему снился? Догадаться нетрудно — Матильда и Сева. Поочерёдно, ясная июльская зорька…