С тенью было что-то не так.
Лида подняла глаза. Лешка стоял, вызывающе скрестив на груди руки. Тень… девушка опустила голову, расползлась по земле от отдаленного уличного фонаря, и видно было, что ее удлиненный силуэт скрестил на груди руки.
«И придет же в голову», - с обидой на себя подумала Лида. - «До чего дошла! Собственного жениха в приступе паранойи подозреваю тьма знает в чем!»
Взгляд Лешки, когда девушка ему улыбнулась, успокоился. Его губы шевельнулись, и Лида по дурацкой привычке прочитала то, что он беззвучно говорил:
- Скворцова. Ты моя головная боль… Сколько можно быть такой упрямой, а? Уже сил никаких не осталось. Впрочем, твоя бабка меня подлечила, продержусь и без твоего участия, а там все равно доберусь. Взять ее.
- Лида!
Отчаянный крик донесся сзади. Лида стояла истукан истуканом и смотрела на собственного жениха. Ей показалось. Он не мог такого сказать! Нет-нет-нет! Только не он. Только не Лешка. Лешка ведь…
Перед глазами мелькнули картинки.
Острые. Ранящие. Колкие.
Лешка, толкающий ее к стене.
Лешка, угрожающе нашептывающий что-то на ухо.
Со злым взглядом.
С ножом в руках, с которого капает кровь, и шальная улыбка:
- Ты же будешь хорошей девочкой и никому не скажешь, а, Скворцова?
Лешка, надевающий на палец кольцо, а в его глазах мертвенно-зеленый цвет.
…Лешка…
- Не может быть, - вывели разом пересохшие губы.
Уголок губ Гусара дрогнул, поднимаясь в намеке на злую усмешку.
Стало не столько больно, сколько зябко.
А за спиной, обжигая затылок ледяным дыханием, зарычал снежный зверь.