Стремительно бросив катер вниз, к самой земле, пытаюсь хоть кого-нибудь спасти. Но все утонуло в тумане.
– Юра! – слышу крик. – Скорей ко мне. Не могу подняться.
Внутри второго катера, стоящего на земле, сквозь феррогласовую оболочку колпака видна машущая руками фигура. Подгоняю катер к люку и зависаю в метре над ним. Вокруг катера клубится дымка, взбрызгивая как пена на скользкий колпак кабины.
Сергей, а это оказался он, откинув люк, броском прыгает на мой катер, но тут же, дико закричав, начинает медленно сползать вниз. Забыв об опасности, я откидываю люк и едва успеваю схватить его за ослабевшую руку. Втаскиваю бесчувственное тело в кабину, краем глаза замечая, как на прозрачном колпаке остаются кровавые полосы. Откуда? Взгляд падает на ноги Сергея. Какой ужас! Начиная от колен вниз ноги Сергея в крови. Высокопрочная ткань комбинезона свисает лохмотьями, от ракордовых ботинок ничего не осталось. Пальцы на ногах исчезли, а сами ноги будто изгрызены безжалостными челюстями.
Понимая, что медлить нельзя, поднимаю катер в попытке найти еще кого-нибудь. Увы! Ребят нет. Тихо в голове, нет ничьих мыслей. Даже их тела исчезли. Туманные сгустки рассасываются, но тел там уже нет. Только катер Сергея, покачиваясь, словно на волнах, из стороны в сторону, оседает, тонет в дымке, будто его засасывает в болото. И вдруг его разносит взрывом на куски. По-видимому, взрывается реактор. Взрывной волной нас отбрасывает в сторону. Стонет лежащий без сознания Сергей, но я не могу сейчас ему помочь. Я изо всех сил борюсь с поврежденным ударной волной управлением. Земля надвигается то слева, то справа, то несется прямо на меня. Только бы дотянуть до корабля, только бы не упасть, иначе…».
Василий Орешкин, оператор коркома. 4344-й день экспедиции.
«…Мы в капкане, в клетке. Не совсем, конечно. Взлететь мы можем. Но тогда конец всей экспедиции, невыполненное задание и бесцельно потраченные годы и жизни. Ведь сам взлет корабля будет означать капитуляцию. А мы пока еще боремся, хотя работа полностью парализована. Сидим внутри силового колпака и не можем сделать из него ни шагу. Лишь кибы могут летать над поверхностью, где они недосягаемы для дымки. А что собой представляет эта дымка, и как с ней бороться, – до сих пор не представляем. Пытались на бреющем полете кибами взять ее на анализ. Три киба потеряли, но четвертый вернулся. И что? В контейнере оказался абсолютно идентичный атмосфере воздух. Только кибы зря потеряли.
Ребята часами слоняются у силового экрана, рассматривают, фотографируют, спорят. Единственное, что удалось установить, – это то, что у дымки интересная особенность, – не поймешь, осязаемая она или нет. Обычный земной туман виден, – он клубится, меняется, перемещается под действием ветра. Этот же от ветра не зависит. Есть ли ветер, нет ли, дымка все равно стелется ровным полуметровым слоем у земли, дрожа, как мираж в жаркий полдень на асфальте. Причем она такая же прозрачная, и только по еле уловимому движению, мерцанию понимаешь, что она существует. Такая безобидная из-за своей невидимости и такая неумолимо жестокая. Смотришь на нее из-за экрана и не верится, что она разрушает, растворяет все – органику, высокопрочные сплавы. Но почему она не трогает местные растения? – приходит неожиданная мысль, – ведь они тоже из органики! Передаю это коркому и чувствую, как быстро забегали токи в его электронном мозгу, неслышно защелкали триггеры и счетчики. Сорвался с места Юра Климов, сумевший тогда, при первой атаке добраться на катере с перебитыми элеронами до корабля и спасти Сергея.
Ну, ладно, это их забота – обмозговать сообща с коркомом мою идею. А моя – стоять здесь, у силового экрана и думать. Ведь рядом с опасностью, с врагом думается лучше. Вот почему, к примеру, на фотографиях дымка не видна совсем? По-видимому, оттого, что видна она только в движении. А движение – функция времени. Может. Если остановить время, то и движение остановится, и тогда можно будет разглядеть структуру дымки. Черт! Опять пришел к тому, с чего начал. Ведь фотография – это как раз остановившееся время и остановившееся время. Стоп! Вот где закрадывается ошибка. Маленькая, но сбивающаяся все на нет. Фотоаппарат снимает с определенной выдержкой в десятые, сотые, тысячные доли секунды. Для нас это мгновение или даже доли мгновения, но для других это может быть довольно длительным периодом. В частности, для микромира. Мы эти мгновения не можем воспринимать, но кто-то другой может. А фотография приспособлена применительно для наших органов чувств. Допустим, что аппарат не успевает, как и глаз, захватить в заданном интервале времени движение. Слишком большой интервал или слишком быстрое движение. Тогда на фотографии ничего и не увидишь. Разве что смазанные отпечатки и размытые силуэты. Значит, надо еще уменьшить интервал времени фиксирования. Как, например, когда смотришь долго, то ничего не замечаешь. Но стоит резко отвести взгляд, как краем зрения замечаешь в дымке какие-то структуры – изломанные линии, сплетающиеся в каком-то непонятном хаосе. Ребята это давно заметили и называют их химерами. Считают, что это обман зрения, и не обращают внимания. Но, может быть, за этими структурами как раз и кроется разгадка дымки. Надо еще раз внимательно просмотреть снимки.
Я бегом бросаюсь к кораблю, в нетерпении от близости разгадки. Ребята, сгорая от любопытства, кричат что-то вслед, пытаются пролезть мне в голову, но я, сам еще не уверенный в правильности своего решения, блокируюсь и не позволяю им ничего выудить. На бегу задаю коркому программу, и, когда сажусь перед дисплеем, на экране уже проецируются первые снимки.
На этом ничего нет, на следующем тоже. Пятый, десятый, двадцатый снимок… Результатов никаких. Сомнение закрадывается в душу. Двадцать третий снимок – стоп! Или показалось? Но нет, что-то в нем не так. Какой-то ломаный штрих, едва уловимая тень на фоне песка. Есть! Не веря в удачу, прогоняю снимки еще раз. Еще на трех нахожу такие же штрихи. Вот что значит невнимательность! Чуть мимо открытия не прошел.
Задаю коркому исходные данные для разработки высокоскоростной аппаратуры и расслабляюсь. Я свое дело выполнил, очередь за физиками и механиками. Ребята гневно шумят в голове, требуют рассказать. Отсылаю их к коркому, – там все записано…
Первые же снимки дают ошеломляющий результат, – дымки не существует. Иллюзию дымки, дрожащего марева создают хозяева пирамид – похожие на пауков создания. Внешне они смахивают на тонкие и длинные, сантиметров в двадцать-тридцать сучки, изогнутые, искореженные. Мы так их и назвали сначала – «сучками», но название не привилось. Ребята по привычке называли их химерами. Они и были химерами – жуткими созданиями, не имевшими по земным меркам права на существование. К туловищам их прикреплены еще более тонкие длинные, изломанные членистые ноги, примерно такие же, как у земных пауков, которых мы в детстве любили ловить и отрывать им ноги, которые потом долго еще шевелились, – косеножек. Сколько было ног у этих существ, так и не удалось точно установить. На одном снимке просматривалось пять ног, на другом – восемь. А на каком-то вообще угадывалось одиннадцать. Слишком велика была скорость их передвижения, что даже сконструированный аппарат не смог ясно запечатлеть оригинал. Из-за этой же скорости мы не могли их увидеть. Наши глаза оказались неспособны к восприятию таких движений.
Также не удалось рассмотреть их хватательный аппарат, которым они так жестоко и быстро расправлялись даже с металлом. На обоих концах сучков была видна какая-то размытая бахрома. Вернее, не бахрома, а веер щупальцев. Возможно, это и является их главным оружием. Даже не верится в несокрушимую силу такой бахромы. Но только где у химер перед и зад? Непонятно. Щупальца с обеих сторон – единственное, что удалось установить по размытым силуэтам на снимках. Больше мы вряд ли что узнаем без специальной аппаратуры, которую в наших условиях изготовить невозможно. Слишком высока скорость движения химер. Да и весь их жизненный цикл, а также самой планеты тоже быстр в сравнении с нашим. Ведь не спроста же так стремительно растут растения. По расчетам наших астрономов через полтора года по мере приближения планеты к солнцу здесь будет настоящее пекло, в котором не в состоянии выжить ни одно существо. Вот они и торопятся жить. Жизнь их, По-видимому, состоит из двух циклов. Первый, активный, длится года полтора – два по земным меркам в периоды приближения и удаления планеты от солнца. Когда же наступают неблагоприятные для жизни условия, – жара при наименьшем расстоянии Летящей от солнца и космический холод при наибольшем, – наступает пассивный, заторможенный цикл, и химеры прячутся в свои пирамиды. Чем они там занимаются, – впадают в спячку или ведут активную жизнь, – неизвестно. Судя по поглощающей способности поверхности пирамид, можно предполагать о накоплении энергии и последующем ее использовании в периоды заторможенных циклов.
Форма жизни химер сходна с жизнью земных муравьев или термитов. Следовательно, о разуме говорить не приходится, хотя они и озадачили нас вначале своими идеально геометрическими пирамидами. Но ведь термитники тоже озадачивали естествоиспытателей своей формой, хотя она не идет ни в какое сравнение с пирамидами химер. Тоже поговаривали о разуме термитов. Ил, к примеру, те же пчелы. Геометрически правильные соты, жесткая социальная иерархия. Но ни капли разума.
Жаль, что не можем выловить ни одну химеру. Ни одна ловушка не успевает захлопнуться. Тогда бы мы изучили их подробнее, много загадок разгадали. Но чтобы их поймать, нужна специальная аппаратура, которую можно изготовить опять же только на Земле. А пока остается только пассивно следить за дымкой, ждать, чем еще проявят себя химеры, и пытаться решить сыплющиеся на голову одна за другой загадки…»
Клим Цой, астроном. 4358-й день экспедиции.
«… И вот, судя по тому, что уже в течение двух часов тридцати семи минут в конструкции не происходит никаких изменений, установка готова. А ведь уже прошло четыре дня с тех пор, как за три часа исчезла верхушка пирамиды, и на образовавшейся площадке стала расти непонятная конструкция. Она ежеминутно меняла очертания, вызывая завораживающий интерес у всех. Ребята, начавшие было вести дискуссии о том, что пора возвращаться домой, что здесь уже делать нечего, теперь часами толпились внизу у силового щита или же пытались пробраться сюда, в навигаторскую рубку, чтобы посмотреть на экране приближенное изображение. Разговоры о возвращении как-то сами забылись, и теперь все взгляды, все мысли были прикованы к верхушке пирамиды, к загадочной установке. Возобновились споры о разумности химер, но к какому-либо мнению так и не пришли. Слишком мало было данных. Один из двух оставшихся кибов, посланный на разведку, покружился немного над площадкой и вдруг резко пошел вниз и разбился. Последний киб посылать уже не рискнули, и теперь могли только гадать о том, что происходит на пирамиде. Проявление это разума или нет?
И вот конструкция завершена. Для чего ее воздвигли, что последует дальше, – одни только вопросы без ответов. Но страсти…
– Ой, мальчики! – всплескивается мысль Вероники, которая тоже внизу, у щита, – дымки нет. Химеры исчезли!
ebooksa