— Что уже проблемы?
— Англоязычные недовольны. Слишком сильным был эффект. Может быть скандал, о котором узнают все. Такие вещи всегда в СМИ попадают.
— А мне в реале не прилетит от них за такие шутки?
— Это да. Тогда лучше не сам. Поручи Лизке. С ней связываться — дураков нет. Был один, но я поумнел….
— Мих? Опять что-то случилось?
— Пух? Всё более менее в пределах нормы. Ты случаем не знаешь, что за субстанцию сделал Афанасий для ветеранов? Сам он забыл.
— Это не он. Лизка случайно попробовала испытать один из его порошков с непонятным названием на бочке, в которой он хранился, и, добавив туда кое-что, задымила весь дом Афони. Потом продала уже всю эту бочку ветеранам. Кавторанг к нам туда заходил, Афанасия не застал и просил что-нибудь вроде дымовой завесы. У них поход какой-то намечался.
— Теперь уже яснее
— А мне нет. Так это всё же она. Зараза. Эй! Я знаю, ты где-то здесь. Ты, как и все неприятности, всегда рядом.
— Чего?
— Лизка? А ну иди сюда!
— Мих? Ты тут у нас навсегда прописался? Что кстати это такое — «прописался»? А я ничего не делала.
— Ты где? Вылезай!
— Не вылезу! Что за дела? Вечно всё на меня. Пух, ты там?
— Да.
— Тогда ладно. И что опять?
— Иди сюда и одновременно напряги память. Если сможешь. Мне нужно точно знать, что было в той бочке, которую ты продала ветеранам.
— Они уж очень просили и, между прочим, заказали ещё сотню. Я правильно всё сделала.
— Пусть правильно, только выходи и скажи, что именно ты туда сунула!
— Афоня знает. Бочка его, порошок белый — тоже, в ведре я думала вода.