Капитан втянул в себя воздух; он не знал, что сказать. Прежде чем он придумал ответ, раздался крик. Один из матросов стоял на носу корабля, упираясь ногой в сломанный бушприт, размахивал руками и что-то выкрикивал, но ветер относил слова в сторону, по пустыне.
Кидд неловко поднялся на ноги и приложил здоровую руку к уху.
– Что ты сказал? – переспросил он.
Матрос сложил руки на манер рупора.
– Марсиане!
Местные чем-то напоминали крабов – крабов размером с людей. У них было по четыре конечности – две руки и две ноги – вдоль туловища, и ходили они на ногах. Но эти конечности находились в неправильных местах и были целиком покрыты твердым панцирем, белым на животе и красно-золотым, как песок, на спине. Вместо головы на туловище был выступ, из которого торчали два черных глаза на подвижных ножках, совсем как у лобстеров, и вертикальный рот, совсем как кузнечные клещи. Каждая рука напоминала крабика поменьше, на каждом пальце угрожающе торчали когти.
Они столпились в ожидании. Их было больше сотни.
Кидд опустил подзорную трубу и повернулся к Секстону.
– Как ты думаешь, дикари говорят по-английски?
Секстон выглядел ужасно: его наряд порвался, парика давно не было, а щеки потемнели от щетины.
– Вряд ли. Не думаю, что это дикари.
– Почему же?
Секстон еще раз глянул в подзорную трубу, Кидд сделал так же.
– Они одеты. Обрати внимание на цвета и узоры – очень утонченные. Чем-то напоминают персидские ковры. Посмотри на того, что в центре, в шляпе. Кажется, у него на плечах и запястьях есть украшения.
Кидд прищурился, но не смог-таки разглядеть столько деталей, сколько зоркий Секстон.
– Я вижу только мечи.
У каждого за поясом был длинный тонкий меч, без ножен, изогнутый как персидский шамшир; были еще и клинки поменьше, тоже тонкие и изогнутые. Они поблескивали в лучах бледного восхода.
Секстон усмехнулся.
– И мы вооружены, разве нет? Это не делает нас дикарями.
Кидд не нашелся, что ответить.