Бледный

— Ничего. — Тесть вытер губы салфеткой. — Сильный решительный человек всегда силён. Помню, отец рассказывал, как в войну они ночью брели по болоту при плюс восьми. Характер — главное. Воля к победе решает всё. Банально, но у природы нет дурной погоды.

— Это, Фёдор Иванович, когда как, — вмешалась Дашка, не тронувшая суп, продолжая чуть поверчивать свой фужер. — Сама я туман люблю. И дождь люблю. Непогода, знаете, замыкает личность внутри себя, обращает нас к экзистенции, порой даже спасает. Кто-то и склонен наделать дел — а дождь, что сыплет за воротник, вдруг удержит. Я вот брожу в дождь, зная, что лишний раз не прилипнут всякие ловеласы: девушка, сколько времени? Непогода — время уйти в себя…

— В тебе Кант пропал, — сказал Глусский. — Со школы помню твой незабвенный лик под дождём в сторонке, когда мы тусовались.

— Ты, тётя Даша, что, была девочкой? — спросила дочь. — Девочки не бывают такими!

— Какими, Катя?

— Бледными, точно ведьмы, мы с дедом фильм смотрели.

— Катя! — прервал её Девяткин.

Глусский захохотал.

— И, тётя Даша, — глядя на Глусского, продолжила девочка, — вряд ли кто станет на тебе жениться.

Дашка засмеялась:

— Полная информация! От кого? Федор Иванович, от кого, не знаете? — И продолжила: — Мне ярких девочек жалко. Бледная девочка думает, а за яркую — другие думают. Яркие девочки без мозгов, как куры.

— А я не курица! — Катя бросила ложку в суп, закатив глаза. — Простите, кто знал, что вас обрызгает! Пап, ты знал, что тётю Дашу обрызгает? Я не знала. Я ещё физику не учу.

Девяткин взял дочь за руку и услышал:

— Незачем… — Дашка отёрла салфеткой платье и продолжала: — Незачем, Петя… Значит, мы о погоде? Фёдор Иванович, Катя, конечно, не столь сильная личность, как вы. В итоге её реакция на туман иная. Но она, как и вы, экстраверт, то есть тот, кто проецируется вовне. Из присутствующих — экстравертов три, не говоря о слугах.

— Слуги на работе — это как роботы, — встряла Катя, глядя на Глусского, и тот подмигнул ей.

— Три экстраверта здесь, — говорила Дашка: — Фёдор Иванович, внучка его и Сергей, которые, как мы видим, за пару минут проявились целиком. Меня же, в связи с туманом, интересуют интровертные Влад и Петя. Ненастье, усиливая агрессию, вынуждает их прятаться в себя глубже, ниже критического уровня, отделяющего сознание от бессознательного.

— Я без сознания! — крикнула Катя, откинувшись на спинку стула.

— Туман провоцирует в них мотивы, обратные тем, что порождены сознанием на почве нравственности.

— Ты хочешь, — смеялся Глусский, щёлкая пальцами, чтоб унесли тарелку, — хочешь сказать, что Влад в непогоду склонен к преступным действиям? Так это, Влад? Исповедуйся!

Тот развёл руками.