Агенты Преисподней

– Не люблю контрразведчиков, под какой бы вывеской они не работали, – честно признался Симон. – И прокурорских, любящих давать указания, не отвечая за результат, тоже. Во всех известных мне случаях от простых полицейских ищеек было гораздо больше пользы и меньше публичного шума, а шум ни тебе, ни мне теперь – не нужен в первую очередь.

– Хорошо, отвлеку все их конторы от происшедших событий часов на двадцать-тридцать, – нехотя согласился бес, морщась, как об целиком прожеванного лимона. – Больше незаметно не получится, все-таки, не в Преисподней мы, в живом Отражении среди временно живущих грешных душ. Хватит тебе этих часов?

– Думается, если по максимуму, то даже с избытком, если ты, конечно, не забудешь о моем свободном доступе к полицейским, проводящим расследование, – усмехнулся агент, из-под очков подмигивая Артифексу. – Когда творятся такие дела, и только-только прилетевших в страну иностранных подданных, пусть и четырежды грешных и достойных Преисподней, убивают без видимой причины, время начинает лететь со скоростью света. Итак – слушаю подробности о неком Маркусе и выхожу…

– …на тропу войны? – зажимая в руке бородку, хихикнул бес, несмотря на жесткое требование по корректировке реальности, довольный сложившимся разговором и возможным разрешением ситуации в свою пользу.

– …на тропу к отелю «Две звезды», – строго уточнил Симон. – Но только после получения от тебя прямой связи.

– Я слышал о твоем тяжелом характере, – печально вздохнул маляр по призванию. – Но, ваше превосходительство, мог бы поберечь мои расшатанные нервы и сказать о прямой связи как-то легким намеком.

Прямая связь, требуемая агентом, фактически давала значительную власть над самим бесом и обыкновенно использовалась старшими по отношению к низшим в сложной иерархии Преисподней. Впрочем, при сложившихся обстоятельствах таковая связь была в самом деле нужна более Артифексу, чтобы не оказаться однажды у разбитого корыта лишь потому, что круглосуточное наблюдение за действиями Симона было физически не под силу занятому и другими, не менее срочными, не терпящими отлагательств делами текущего Отражения бесу-куратору. А печаль Артифекса была, скорее, данью традиции.

– Я и сказал намеком, – улыбнулся Симон. – Просто ты намек не понял, а решил почему-то, что я требую власти над твоей свободой действий в подведомственном мире.

– Эх, умеешь ты перевернуть все с ног на голову и наоборот, – махнул рукой бес. – Я же не против, тем более, за тобой злоупотреблений не водится, ты же не один из миллиардов никчемных грешных душ, а персона известная в Преисподней, облеченная, можно сказать, высоким доверием.

Покопавшись в кармане комбинезона, Артифекс извлек двумя пальцами массивный золотой перстень с сочным, бледно-лиловым, ограненным в виде почти правильного квадрата аметистом и протянул его агенту, предупреждая заранее:

– Достаточно просто посмотреть на камень несколько секунд, и ты меня вытащишь даже из-за мольберта.

– Я работал с личными артефактами и знаю, что это такое, – постарался успокоить беса Симон, и хоть внешне это прозвучало несколько высокомерно, маляр по призванию отлично понял то, что хотел выразить обыкновенными словами непростой грешник. – Теперь – о Маркусе…