Ночь Стилета-2

1

Июньское утро — звенящая прозрачность в преломлении солнечных лучей.

Небольшой поселок с двумя десятками красивых домов в стиле нового русского ампира располагался на живописной лужайке в обрамлении вековых сосен и елей, уносящихся ракетами в синеву подмосковного неба. Лужайка была широкой и чуть вытянутой, представляя собой не правильный эллипс; весь поселок пересекали всего две улицы — дорожки, пересыпанные гравием. Словно голубые глазки, по обеим сторонам поселка отражали небо два водоема. Один носил название Песчаного озера — из-за небольшого естественного песчаного пляжика, делающего очень удобными подступы к воде; второй назывался Графским прудом. Он был затянут ковром из лилий и кувшинок, и здесь можно было ловить довольно крупных карасей. Так уж повелось, что Графский пруд остался для рыбной ловли и ночных посиделок, а купание, загар и все дневные развлечения доставались чистому Песчаному озеру.

Имелась в поселке еще одна достопримечательность, доставшаяся обитателям от прежних хозяев, — графская аллея. Изумительной красы сосновая аллея, как это было почти во всех подмосковных дворянских имениях, вела от хозяйской усадьбы к тенистому пруду. Сейчас от усадьбы имения Гольяновых не осталось и камешка — лишь только пруд и аллея, когда-то пару веков кряду наблюдавшие за графскими забавами, а ныне ставшие пристанищем для новых романтических волнений. Прежние хозяева жили здесь с петровских времен, служили отечеству, растили сыновей для государевой службы, выдавали замуж дочерей, из-за которых сразилось на дуэлях не одно поколение русских мужчин той, иной породы, готовых драться до смерти из-за женщин, карточных долгов и во имя чести. Так уж вышло, что род Гольяновых всегда состоял на тайной государевой службе, дав немало искусных дипломатов и высших политических чинов, пока не пришел яростный и страшный 1918 год от Рождества Христова — в это лихолетье все и закончилось. Славный род Гольяновых разбросано по поверхности Земли. Они служили иным отечествам — дипломатами и официантами, магнатами и бродячими актерами. Их имение стало государственной собственностью, пока благополучно не обрело нынешних владельцев.

Дом, который нас интересует, располагался по соседству с Графским прудом и был построен из модного в нынешние времена красного кирпича. Он являл собой причудливую смесь из разных стилей, был украшен башенками, эркерами, отдельным флигельком, где находились кабинет и библиотека хозяина, и огромным полукруглым окном почти во всю стену фасадной части третьего этажа. Замок не замок, особняк не особняк, эта стилевая разноголосица, совмещение псевдостарины с ультрасовременностью, собственно говоря, и являлись сутью нового русского ампира. При всем нагромождении нелепостей дом смотрелся на удивление гармоничным. И конечно, сногсшибательно дорогим. Не все дома в поселке были такими. Хотя люди, жившие здесь, явно не относились к категории малообеспеченных.

Место, конечно, было чудное. Жители поселка знали друг друга уже много лет и являлись добрыми соседями. Свой поселок они называли Гольяново, по имени прежних обитателей, и их весьма устраивала некоторая возможная путаница с названием одноименного района Москвы.

Это были дачи. Когда-то — государственные дачи. Только дачи особого рода. Здесь воистину было великолепно. В любой сезон. Святочные дни, Рождество и Новый год, гадания, колядки по домам соседей, огромная новогодняя ель, устанавливаемая всегда в одном и том же месте у Графского пруда, снежные бабы, смех подрастающих детишек и лыжные прогулки, долгие зимние вечера за чаем, скрашиваемые огнем в камине и беседой с соседями, мужчины, отправляющиеся ежедневно на служебных автомобилях к неотложным делам, и их верные жены, хранительницы очага. Долгие зимы здесь пробегали быстрее.

А потом приходила весна. Масленица, темнеющий снег и первые ручейки, апрель, волшебное набухание почек и совсем еще юные, нежно-зеленые листья, демонстрирующие вечную силу плодоносящей природы. И конечно же, Любовь. После каждой зимы подрастало новое волнующееся поколение, готовое к амурным сражениям. В двух с небольшим десятках домов — столько неожиданных комбинаций.

Ох уж эта весна с ее изобретательностью! И пересуды… Словом, почти новые родовые гнезда.

А потом, наверное еще в мае, приходили первые, ни с чем не сравнимые летние дни с такими волшебными запахами, с такой же еще волнующе-неокрепшей зеленью и с таким же бездонным небом, как и сейчас.