– Вы здесь по делам?
Она и сама не заметила, как уже вовсю стала общаться с ним. Он просто приятный, не скользкий, не гадкий. Положительный, спокойный, рассудительный. Голос мягкий: баритон, бу-бу-бу, бу-бу-бу. Дарье нравилось. Он не был похож на тех загнанных мальчиков-студентиков, которые лишь кидают взгляды на твои ножки и жуют сопли, не решаясь подойти и попытаться заговорить.
– Как сказать, вряд ли что-то из того, что здесь выставлено, можно продать. У нас здесь все же провинция. Состоятельных людей не так много. Думаю, из тридцати экспонатов, что привезли сюда из столицы, местные граждане осилят десяток, да и то возьмут что подешевле.
– Интересно, значит, вы знаете настоящую цену всему этому?
Он с легкостью согласился с ней.
– Мне понравилась эта бабочка, она такая большая.
– Тысяч сто стоит, самая дорогая здесь вещь.
– Долларов?
– Посмотрите, на краях золотая нить, обрамляющая сапфиры, на ней бриллианты. А тельце бабочки… Ее глаза, сами усики.
– Ой, я не заметила. – Дарья аж рот открыла, склонившись над стеклом так низко, что почти касалась его своим носом. – Какая прелесть! И лапки, и усики тоже усыпаны камешками.
– Очень тонкая работа, и наше счастье, что мы можем видеть это воочию.
– Здорово.
– Меня зовут Антон.
– Дада, простите, Дарья, – тут же поправилась она.
Он едва улыбнулся.
– Не хотите пообедать со мной?
Дарья не стала себя спрашивать, зачем она это делает. Ответ ей давно был известен: она зарабатывает на жизнь.
– Может быть.
– Тогда давайте оставим это и поедем заниматься чревоугодием.
Они вышли из музея, где выставлялись экспонаты из Гохрана России, и сели в серебристый «Хьюндаи».