– Кто знал, что бежишь не ты, а двойник? – спросил он, остановив изображение.
– Только четверка телохранителей из сопровождения и помощник. Пустить двойника решили в последний момент. Обычно собаку я выгуливаю сам.
– А теперь посмотри, – Клим выводил изображение на экран по кадрам, остановил нужный.
– Что тебя насторожило?
– Посмотри на убитого телохранителя, – Бондарев вернул изображение на несколько кадров, к тому моменту, когда пуля убийцы еще не впилась в шею. – Он – осведомитель, по твоей версии, значит, понимает, что в ближайшее время президента убьют. Он, в отличие от остальных, готов к этому. И вот звучит выстрел. Объект падает. Какой будет естественная реакция?
– Действовать по инструкции, – не задумываясь, ответил глава государства. – Их ожидает «разбор полетов», и любая оплошность будет потом поставлена им в вину.
– Все четверо и действуют. Прикрывают собой объект. Но есть маленькие профессиональные хитрости, которые не учитывает ни одна инструкция. Можно держать пистолет чуть выше – стрелять неудобно, но зато прикрываешь им свою голову. Так и поступают трое, но не четвертый, хотя именно он по логике событий и должен стать следующей жертвой. К его напарникам у убийцы не может быть никаких своих счетов. У меня такое чувство, что выстрелили в того, кого легче было достать. Он просто не уберегся.
– Зачем было терять время на дополнительный выстрел? Зачем лишний раз засвечивать огневую позицию? Ты выстраиваешь слишком сложную комбинацию. В жизни всегда все проще.
– Надеюсь, – Бондарев взглянул на часы, – но больше всего мне не нравится то, что при этом присутствовали журналисты.
– Думаешь, мне нравится?
Что бы ни творилось в мире, в стране, какая бы погода ни стояла за окном, что бы ни случилось в семье... настоящий телевизионщик даже не вспомнит о подобных мелочах, если он занят работой.
В каминном зале гостевого домика, переоборудованном под монтажную студию, ярко горел свет. Видеоинженер щелкал по клавишам монтажного компьютера. Оператор со скучающим видом сидел на угловом диване у стены и потихоньку посасывал водку. Подносил к губам полулитровую пластиковую бутылку из-под минералки. Все члены группы знали, что на самом деле туда налито спиртное, но делали вид, будто не догадываются. Если человек способен пить не во вред работе, то пусть себе – это его личное дело. Каждый творческий индивидуум имеет право на простительные слабости.
Белкина сидела с микрофоном в руке. Режиссер качался на стуле, рискуя опрокинуться, но по-другому он работать не умел: и у него была своя слабость.
– Еще немного, и вы упадете головой в камин, – предостерегла Белкина. – Кто тогда докончит монтаж? Я этому не научена.
– Во-первых, камин не растоплен, – ответил режиссер. – Во-вторых, я не качаюсь, качаются культуристы. Я – балансирую! Умение балансировать «на грани» для создателя политических передач – жизненно необходимое качество. Прости, Тома, но чем знаменит, тем знаменит... И вообще, накаркаешь.
– Извините, но я уже третий раз изображение прогоняю, а вы так и не сказали, где остановиться, – напомнил видеоинженер.
– Разве? – Мэтр бросил беглый взгляд на экран. – Обрежешь в том моменте, где президент откладывает бумаги, а потом бросает взгляд на собаку. Только не давай ему рот открыть, а потом сразу переходим на собаку. Да-да, вот этот план. Как она преданно на него смотрит!
– Она не на хозяина смотрит, мы этот план позже досняли. – Оператор глотнул и промокнул губы тыльной стороной ладони. – Тамара ей кусок сырого мяса показывала. Вот поэтому собака так и смотрит. Думала, ей обломится. Ан – нет, охрана не позволила, – цинично заметил оператор.
– Какая разница, как именно снято? Главное, что снято, главное результат! Волшебная сила искусства! – не унимался режиссер. – Ты, Тамара, подумай, может, здесь что-нибудь сказать за кадром о внешней политике касательно стран СНГ? Дать этакий легкий намек на иждивенчество за счет экономически сильной России...
– Нет, пусть собака останется собакой, – Белкина отложила микрофон. – Все равно уже некому будет оценить вашу тонкую политическую иронию по достоинству.
ebooksa