Последний грех

— Жалко. Ладно, давай помогу.

Пыха схватил ящик за торец и, вдвоем оборвыши потащили его к костру. Уставший, Максим медленно побрел следом.

— Разломать теперь надо, чтобы ночью не канителится, — Пашка смахнул со лба пот.

— Да знаю. Ты лучше скажи, — Пыха деловито уставил руки в бока, — а ты патроны, может, сам куда заныкал?

— Да не было там ничего!

— Точно?!

Назойливость Пыхи раздражала. Максим уже за Пашку хотел ответить ему резко и обидно, но Пыха вдруг смолк сам. Взяв большой камень, он намахнулся и с силой опустил его на деревянный каркас. Звучно, будто от боли, доски визгнули и переломились.

Максим сморщился. Но не от хруста, а от колик — в желудке давно выла стая голодных псов.

— Пацаны, пожрать есть чего?!

Пыха вновь поднял камень и, переглянувшись с Пашкой, хохотнул.

— А то! Мы ж — домовитые, не то, что некоторые.

— Что умный такой?! — Максим сейчас плохо воспринимал шутки. — Сам-то вчера… говно был готов жрать.

— Ладно, не злись. Мы сегодня колбасняк на рынке увели.

— И где?

Пыха и Пашка опять переглянулись.

— Осталось что, спрашиваю?

— Осталось. — Пашка убрал из костра свой мокрый ботинок и сунул другой. — Погоди, сейчас.

— Пыха, а что сразу не сказал-то?

— А ты и не спрашивал. Я откуда знаю — может, ты из ресторана, — Пацан улыбнулся и, приподняв камень, опять врезал его в доски. Противостоять дерево не могло — влетев, он оставил зияющую дыру.

— Паш, ну где колбаса-то?