Дело в том, что в ходе одного из заданий мне удалось получить сведения, что среди высшего руководства МЧС работает человек, связанный со стремящейся к власти политической группировкой некоего Конкурента (как мы его называли), о котором не было известно почти ничего. У него есть своя оперативная силовая структура, нечто вроде сил быстрого реагирования. Сам Конкурент и его люди испытывали патологическую ненависть к МЧС, о причинах которой я могла пока только гадать, так как информацией мы обладали мизерной. О силе этой ненависти можно было судить по участившимся в последнее время провокациям против МЧС. Нас пытались активно дискредитировать в глазах общественности и президента, показать нашу несостоятельность как силовой структуры. Кому и зачем это было нужно, я, честно говоря, понимала плохо.
Буквально недавно Менделеев чуть было не стал жертвой одной из таких провокаций, организованных МЧС. Не хочу преувеличивать свою роль, но мое никем из начальства не санкционированное вмешательство помогло разрушить планы наших недоброжелателей. Кстати, я тогда же окончательно убедила себя в том, что Менделеев не может быть агентом ФСБ.
Но с другой стороны — а кто может? Грэг? Мало того, что мне трудно в это поверить, но он уже месяц лежит в больнице и никак не мог быть причастен к провокации с самолетом, упавшим в Каспийское море.
Но и Чугункова мне заподозрить столь же трудно. Его я знаю не хуже, чем Григория Абрамовича. Чугунок был моим первым инструктором в лагере спецподготовки, где я проходила сборы еще совсем зеленой студенткой-психологом, и учил меня, правда, с не очень-то большим успехом, стрелять, уходить от выстрела, прятаться и преследовать, управлять всеми видами транспортных средств, в том числе подводными и воздушными аппаратами, разбирать завалы и выкарабкиваться из них самостоятельно, находить пищу в тайге и в пустыне, ориентироваться по звездам, по деревьям и по мхам, прыгать с парашютом и без него, последнему, правда, лишь теоретически, без практических занятий, за что ему большое спасибо…
А самое главное — от Чугункова я впервые узнала о существовании неписаного Кодекса Первых Спасателей — этой «нагорной проповеди» МЧС. Заподозрить этого человека в предательстве? Ну, не знаю… Тогда, пожалуй, я поверю, что и Солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот.
А если не Грэг, не Менделеев, не Чугунков, то кто же остается?
Сам министр, в чем я не вижу абсолютно никакой логики, или «Леночка» Крупнова? Конечно, для меня самое удобное — заподозрить именно ее. Но я знаю, как легко ошибиться, увлекшись самой удобной для себя версией, которая на самом-то деле, может, к истине не иметь никакого отношения… Ну, просто не понравились мы с ней друг другу, но это же не повод сводить с нею счеты и обвинять в предательстве друзей.
Я вновь вспомнила, как Чугунков пытался защитить ее от меня, и на меня вновь накатило неприятное чувство, словно Константин Иванович Чугунков, или «майор Чугунок», как мы звали его еще в лагере, не имеет никакого отношения к тому генералу Чугункову, который руководит сегодня контрразведкой МЧС.
С этим неприятным чувством я и заснула.
Проснулась уже в Южно-Курильске. Мы с Чугунковым перешли в огромный «Ми-8» и продолжили путь к Шикотану уже на вертолете.
Судя по южнокурильскому аэропорту, тут вообще не было никакого цунами, и всю дорогу я старательно высматривала в иллюминатор хоть какие-то признаки его разрушительной деятельности. Но ничего, кроме рябоватой поверхности океана, не видела.
Мы приземлились на западном побережье Шикотана, этого небольшого островка, на единственной уцелевшей от бедствия ровной площадке, отгороженной с востока господствующей над островом невысокой горой Лысой. Ее верхушка и впрямь была голой, но вовсе не потому, что с нее снесло водой все деревья, просто, как объяснил мне Семен, водитель вездехода, предоставленного в наше распоряжение, ветер с океана, дующий практически всю весну, все лето и всю осень, сдувает с нее все. Я пожала плечами, хотя и не очень-то поверила его словам.
Семен привез нас в Крабозаводское, вернее на то место, где оно раньше находилось…
В поселке не осталось ни одного целого здания. Корпуса консервного завода, стоящего на самом берегу уютной бухты, угадывались по фундаментам зданий и редким завалам кирпичей. Кругом торчали какие-то обрывки и обрезки труб, создающие непроходимый лабиринт.
Меня поразило отсутствие завалов, которые я ожидала увидеть. Я помнила землетрясение в афганском Файзабаде и ждала чего-нибудь подобного, но тут оставалось впечатление, что завод просто срезали с лица земли какими-то огромными тупыми ножницами, которые плохо резали металл, а только рвали его.
Мы с Чугунковым походили по берегу и решили не смотреть на жилые дома поселка. Там уже работали спасатели. Самое общее представление о силе, обрушившейся на остров, мы уже получили.
Чугунков приказал Семену ехать в штаб спасательных работ, расположившийся в огромной палатке, поставленной на окраине поселка по дороге к островному Совету. Шел ровный, мелкий, просто какой-то нескончаемый дождь. Вездеход пробирался между лужами воды, больше похожими на небольшие озера.
— Смотри, Ольга, — сказал Семен, указывая рукой на какое-то животное, плавающее в луже воды размером с хорошую городскую площадь.
— Кто это? — спросила я удивленно.
— Котик, наверное, — пожал плечами Семен. — Да это ладно… Говорят, на склоне Лысой кита нашли. Сейчас его вертолетом цепляют, чтобы в воду выпустить.
ebooksa