Сокол, № 1, 1991 ,

22
18
20
22
24
26
28
30

— Как нету?! — возмутился Ефим. — А я рюкзак взял.

— Вольно тебе. Только этот сундук остался. Бери, если хочешь.

— Что я, чокнутый?!

— Тогда все. Кто-то до нас тут побывал. Не одни же мы такие умные.

Он пошел обратно по подземному ходу, радуясь, что все хорошо получилось, и чувствуя, как переживает слесарь за его спиной.

Весь подземный ход прошли, слава богу, благополучно. Вылезли в теплый подвал, долго отряхивались, беззлобно переругиваясь. Ефим корил старика за обман. Говорил, дескать, что видит сквозь землю, а про золото до конца не прознал. Климов ругал Ефима за то, что пьет, меры не знает и от этого все беды.

— Не пили бы, не балабонили попусту, не дали бы храмы рушить…

— Так меня тогда не было, — нашелся Ефим. — А ты вот был, да не помешал.

— Дурак был, вроде тебя.

— Пил, что ли?

— В меру. А все равно дурак.

— Теперь поумнел, что ли?

— Да уж поумнел…

Снова вскипятили чайник, принялись чай пить с остатками печенья. Ефим все порывался откупорить бутылку, а старик все не давал: погоди да погоди. А потом вдруг заторопился, будто подстегнули его.

— Пойдем наверх, посмотрим напоследок.

— Думаешь, опять это видение?

— Не знаю. Пойдем.

Бросив шапку на лысину, старик побежал вверх по лестнице. Ефим тоже заспешил, сунул руки в рукава пальто, заметался глазами по верстаку, ища ключ, увидел бутылку, на мгновение удивился, что она до сих пор цела, схватил, опять забегал глазами по углам — куда бы спрятать, — не нашел, сунул под мышку.

Наверху зажмурился от яркого сияния. Открыл глаза и обомлел: в пустом проеме между домами, где всегда пучился пар от бассейна, теперь вздымались белоснежные вертикали колонн и колоколен, сочно синели полукружья крыш, а над всем солнечно сияли купола, один огромный, похожий на старорусский шлем, и несколько пониже да поменьше.

— Чего это?!