– Ах, Франс! – Тот, кого он назвал Питером, засмеялся. – Ты красив и умен. Зачем тебе живопись?
Дэймон оторвался от колонны и легкой грациозной походкой приблизился к Питеру, встав ему за спину. Несмотря на теплую погоду, Дэймон был одет в атласную сорочку, альмандинового цвета, с белыми манжетами и большим стоячим воротником,
шоколадный бархатный жилет и длинный черный плащ.
– Мне любопытно, – Дэймон лучезарно улыбнулся, обнажив ровные, белые зубы.
– Что ж, Франс, ты мой лучший друг. И если ты и вправду хочешь этого, то я не
посмею тебе отказать. Хотя, на мой взгляд, с твоим положением более пристало ухаживать за юными леди, – Питер хитро посмотрел на Дэймона, наконец, оторвавшись от своего холста, на котором яркими и живыми красками был нарисован эскиз будущей картины.
– Вот только не надо сейчас про женитьбу, – Дэймон закатил глаза, – маменька неустанно напоминает мне про нее днями и ночами.
– А что, уже кто-то есть на примете? – заинтересованно спросил Питер.
– Ты же знаешь мою маменьку. У нее в запасе еще дюжина невесток, хотя я
уворачиваюсь от продолжительных знакомств, как могу. Мне хочется подольше сохранить свою независимость. Но хватит об этом. Вернемся к живописи, – Дэймон нетерпеливо тряхнул головой. – Так ты научишь меня?
– Думаю, мы начнем прямо сейчас, – Питер встал со стула. Он принялся что-то объяснять, увлеченно жестикулируя и делая новые и новые мазки по холсту,
периодически передавая кисть Дэймону.
Через несколько недель Дэймон нарисовал свой первый небольшой
самостоятельный пейзаж. Это был зеленый луг с пасущимися на нем лошадьми, залитый
ярким, солнечным светом.
– Это просто восхитительно! Особенно, для первого раза! – с восторгом воскликнул
Питер, впервые увидев картину. – И этот ракурс, будто смотришь сверху, и сочные краски.
– Ну, до тебя, друг, мне еще далеко, – Дэймон изящно поклонился, – я всего лишь
нарисовал то, что видел.
– Ммм… – Питер поцокал языком, – ты себя недооцениваешь. Там неподалеку стоит