Прыжок в неизвестное

Предисловие

В случайность всего происходящего истово верят лишь простаки, не Мастера. Последним ведомо иное — все сущее этого мира связует незримая нить. Например, если бы в XVII столетии в достославном патриархальном Толедо (Испания) не произошло тотального гонения на иудеев, некая семья Пересов не оказалась бы в Богемии, а два столетия спустя у текстильщика Перуца (контаминация фамилии поистине куда как скромная дань за принадлежность к «избранному» народу) не родился бы сын Леопольд. Однако со времен сотворения мира порядки земные творимы волею Небес. Именно поэтому 2 ноября 1882 года в Праге появился на свет Божий Лео Перуц. Мальчик с детства был боек не по годам, но родители не чаяли в нем души и прочили ему достойное текстильное будущее, еще не ведая того, что канет в лету четверть века и литературный мир возвестит urbi еt orbi о рождении нового Мастера. Тем не менее родители Лео изначально проявляли изрядное беспокойство по поводу получения им достойного образования. Сочтя Прагу не вполне отвечающей академическим запросам Перуцев, семья перебирается в Вену (1899), где Лео заканчивает гимназию. К величайшему разочарованию родителей он совсем мало внимания уделял фамильному бизнесу, уйдя с головой в работу литературного союза «Freilicht», где, начитавшись Стриндберга, Гамсуна и Томаса Манна, дарования всех возрастов и полов тщились им подражать, конечно же, безуспешно. Идиллическое существование Перуца продолжается недолго: настала пора идти в армию. Отслужив, Перуц возвращается в 1904 году в Вену, исполненный благими намерениями о поступлении на службу и т. д. Будучи искушенным в точных науках, он становится вольнослушателем ряда курсов в университете (избирая для себя математику и производственную экономику), а также учится ремеслу страхового агента. Свободное время Лео исподволь посвящает литературе. Из-под его пера одна за другой выходят небольшие новеллы, некоторые из них даже были опубликованы. В октябре 1907 года в Триесте Лео Перуц получает должность агента в страховом обществе «Assicurazioni Generali»[1]. Несмотря на то что Перуц демонстративно уничтожал свои литературные достижения, делая вид, что для него это все сродни пустой забаве, а главное — страховой бизнес, втайне от всех, урывками от исполнения казенной должности, он усердно трудился над своим первым романом «Третье ядро» (1915).

Публикация романа вызвала ряд лестных для Перуца рецензий, ознакомиться с которыми ему пришлось уже на фронте: началась I мировая война. Перуц воевал, был тяжело ранен, и в чине лейтенанта его комиссовали в тыл. Благодаря математическим способностям ему удалось попасть в штаб военной прессы, где он стал работать в качестве дешифровщика; позднее Перуц перешел в отдел цензуры. Именно в штабе прессы состоялось его очное знакомство с подлинными Мастерами слова — Райнером Марией Рильке, Гуго фон Гофмансталем, Робертом Музилем. Общение с ними наверняка явилось благотворным для становления молодого автора.

Год 1918-й оказался для Лео Перуца в известном смысле этапным: прежде всего он наконец-то женился. Его избранницей стала 22-летняя дочь врача Ида Вайль, с которой он был связан романтическими узами еще с юношеской поры. И в этом же году, тем самым знаменуя начало, пожалуй, самого счастливого десятилетия в творческой карьере писателя, из печати выходит роман «Прыжок в неизвестное» («Свобода»), мгновенно становясь бестселлером и практически на равных соперничая с легендарным «Dег Golem» (1915) Густава Майринка. Переполняющее душу Перуца счастье кружит ему голову, и, чтобы немного заземлиться, он решает попробовать себя на политическом поприще. Однако, поякшавшись какое-то время с анархистами, равно как и с коммунистами, соцдемократами и пр., он очень скоро прозревает и категорически оставляет свою должность в так называемом «Рабочем Совете», куда его на радостях делегировали предприимчивые политиканы. Гораздо увлекательнее трескучих партсобраний оказывается для него средневековый сюжет об Агасфере — Лео вовсю работает над своим третьим романом «Маркиз де Болибар» («Между девятью и девятью») (1919). По опубликовании «Болибара» Перуц незамедлительно приступает к своему очередному творению, которому было суждено стать его шедевром, — роману «Мастер Страшного суда» (1922). Авторитетные критики уделили не одну колонку, повествуя о перуцевском романе, который безоговорочно признавался ими как подлинное творение гения.

Хвалебные панегирики в прессе незамедлительно привлекли внимание кинопродюсеров, и на Лео посыпались предложения об экранизациях; некоторые из них он удовлетворил своим согласием. Так, в Лондоне, в 1921 году состоялась премьера «Маркиза де Болибара», а в 1922 году был экранизирован рассказ «Рождение Антихриста». Помимо этого, Лео Перуцу удалось подписать контракт с монстром киноиндустрии — MGM, остановившим свой выбор на «Прыжке в неизвестное» (примечательно, что этот роман был одной из любимых книг легендарного мастера саспенса Альфреда Хичкока, вдохновив его на ряд решений в его собственной картине «Жилец»). Сотрудничество с волшебным миром кинематографа никоим образом не повлияло на творческую активность Перуца-литератора.Более того, прекрасно памятуя о восторженных рецензиях на «Маркиза де Болибара», где его сравнивали аж с самим Александром Дюма рег., он вознамерился повторить свой давешний триумф, и, право же, это ему удалось! В 1923 году увидел свет роман «Тюрлупин» (в русском переводе — «Парикмахер Тюрлупэн»), где мастерски была воссоздана эпоха герцога де Ришелье, прекрасно знакомая отечественному читателю по мушкетерским хроникам, а герои повествования своей удалью, отвагой и предприимчивостью вполне могли состязаться с д"Артаньяном, Атосом, Портосом и Арамисом.

К этому времени в жизни Перуца все складывалось просто замечательно. Супруга одарила его двумя дочерьми, книги издавались и переиздавались колоссальными тиражами, была начата и успешно продвигалась работа над романом «Эх, яблочко, куда ж ты катишься?». Этот роман, опубликованный Перуцем в 1928 году, стал настольной книгой для культового создателя литературной бондианы — Яна Флеминга, почитавшего Перуца за гения. Выход книги способствовал возникновению своего рода ажиотажа вокруг автора и его очередного творения. Перуц буквально купался в лучах славы, популярность его у читающей публики достигла апогея. У него появляются уже совершенно сибаритские замашки: Перуц начинает заниматься коллекционированием. Собственно, страсть к коллекционированию жила в нем всегда, но именно шумный успех его произведений, снискавший ему не только славу, но и прочное финансовое благополучие, способствовал реализации его амбиций коллекционера. Предметом главной страсти Перуца явилось холодное оружие, и множество образчиков мечей, сабель и ятаганов, украшенных драгоценными каменьями, красовалось на стенах его обиталища. И вот на фоне этого благополучия и успеха происходит трагедия: его супруга, ожидавшая появления третьего ребенка (на сей раз — мальчика), погибает при родах…

Случившееся едва не лишило его рассудка. Перуц стал завсегдатаем спиритических сеансов, исступленно пытаясь через медиумов наладить потустороннюю связь с супругой. Предлагаемые суррогаты «общения» вызывали у него ужас и отвращение; пытаясь забыться, он окружает себя прелестницами из высшего общества, участвует в бесчисленной череде пирушек и оргий. Но все напрасно. Некоторое душевное равновесие Перуц обретает лишь с возвращением к творчеству. На сей раз он обращает свое внимание на театральные подмостки. В 1939 году его первое драматическое детище — пьеса «Поездка в Прессбург» — увидело огни рампы. Премьера оказалась весьма успешной, что доставило автору определенное удовлетворение, подвигнув на создание новых произведений. Однако для творческой работы окружавшая Лео Перуца обстановка постепенно становилась все более и более неблагоприятной. Победивший в Германии фашизм самым роковым образом повлиял на судьбы великого множества людей, и в первую очередь интеллигентов. А Лео Перуцу, имевшему вдобавок ко всему еще и «ущербное» происхождение, рассчитывать было почти что не на что. Созданные им в 1930-е годы романы «Снег Святого Петра» и «Шведский всадник» (1936) вышли ограниченными тиражами и были сразу же запрещены в Германии; в Австрии и Венгрии (где книги Перуца еще покуда имели право на распространение) романы остались практически незамеченными! Перуц начинает задыхаться в такой атмосфере и принимает категорическое решение об эмиграции. Успешному воплощению его замысла в жизнь весьма способствовала женитьба на дочери зажиточного коммерсанта Грете Гамбургер. Медовый месяц супруги решили провести в Праге, где Перуцу всеми правдами и неправдами удалось-таки заполучить долгожданную визу на выезд для себя, супруги и трех детей от первого брака. 1938 год Перуц встречает уже в Тель-Авиве. Здесь он чувствует себя в относительном комфорте, хотя и сожалеет о том, что таможня конфисковала его роскошную коллекцию сабель и мечей. В Тель-Авиве он ведет замкнутый образ жизни, оставляя пределы дома лишь для встречи с немногочисленными друзьями (Арнольдом Цвейгом и Максом Бродом, биографом и издателем работ Франца Кафки), а также для посещения антикварных магазинов, где Перуц приобретает старинную посуду и пр., пытаясь хоть как-то восполнить утраченную коллекцию. Свой досуг он посвящает работе… в качестве агента . страхового общества! Да, все возвращается на круги своя! Вот так и Перуцу досталась участь занимать свои дни в изгнании службой, с которой, собственно, началась его трудовая жизнь на родине. Он не забывает и о литературном поприще, но начатые им романы — «Рождественская ночь в Вене», «Мэйфлауэр», «Ночи под Каменным мостом», «Иуда Леонардо» — движутся мучительно трудно и так медленно, что у самого творца возникают сомнения по поводу реальности их завершения в обозримом будущем. Его надежды снискать себе литературное признание в США оказались бесплодными, зато Южная Америка с восторгом восприняла его романы, в особенности «Маркиза де Болибара» и «Прыжок в неизвестное». Однако наибольший успех выпал на долю «Мастера Страшного суда». Возможно, здесь сыграло свою роль то обстоятельство, что несравненный Хорхе Луис Борхес представил публике этот роман и добился издания его в популярнейшей серии «Классики детектива» (история литературы уже знавала подобные примеры — достаточно вспомнить триумф «Петербурга» Андрея Белого, каковой в известной степени стал возможен благодаря магическому предисловию Владимира Набокова). Из простого любопытства мы можем сегодня обратиться к латиноамериканскому листу книжных бестселлеров: «Мастер Страшного суда» успешно переиздается и по сей день!

1951 год был ознаменован для Перуца окончанием многолетней работы над романом «Ночи под Каменным мостом», который он полагал главной книгой своей жизни, а также началом работы над «Иудой Леонардо», которому суждено было стать итоговым творением автора.

4 июля 1957 года роман был закончен. По его завершении Лео Перуц, сопровождаемый супругой, отправился в свое последнее путешествие. Они навещают Францию, Бельгию и, наконец, Австрию. Именно там, в местечке St. Wolfgang, 26 августа 1957 года у Лео Перуца случился инфаркт. Вечером того же дня он мирно скончался в еврейском госпитале, сказав на прощание, что «Бог позвал его…»

Российская публика смогла впервые познакомиться с творчеством Лео Перуца в 1924 году, когда в разных издательствах вышло одновременно три его романа в переводах Исая Бенедиктовича Мандельштама (1885— 1954). Последовавшее затем забвение было прервано исключительно благодаря самоотверженности и таланту екатеринбургского мастера перевода Константина Константиновича Белокурова (1936-1995).

Глава I

Фрау Иоганна Пюхель, владелица бакалейной торговли на Визенгассе, вышла из своей лавки на улицу в восьмом часу утра. День выдался пасмурный. Воздух — сырой и прохладный, небо — в тучах. Погода совсем подходящая, чтобы позволить себе рюмочку горькой. Но бутылка со сливянкою, стоявшая на полке, была почти пуста, и фрау Пюхель решила приберечь остаток к празднику. Осторожности ради она заперла бутылку в кухонный шкаф, ибо супруг ее, чинивший во дворе тележку, совершенно сходился с нею в положительной оценке спиртных напитков.

До восьми часов появилось только несколько постоянных покупателей: парикмахерский подмастерье, которому она каждый день готовила завтрак — хлебец с луком и пучок редиски; двое школьников, купивших леденцов на двенадцать геллеров; кухарка госпожи инспекторши, пришедшая за двумя кило картофеля и пучком салата, и господин из Министерства труда, который уже много лет ежедневно брал бутерброды для завтрака в лавке фрау Пюхель. Торговля оживилась только после восьми часов и в половине девятого была в полном разгаре. В начале десятого часа зашла поболтать старая фрау Шимек, та, что торгует табаком на углу Карл-Денкгассе. Разговор коснулся неприятной истории, которая вышла у фрау Пюхель с выписанным из Венгрии сыром-брынзою.

И разговор этот был прерван появлением Станислава Дембы, того господина Дембы, чье необычайное поведение служило затем в течение многих недель обильным материалом для бесед обеих этих дам.

Демба три раза проходил мимо дверей, прежде чем решился войти, и всякий раз пугливо заглядывал в помещение. Казалось, он ищет кого-то. Бросалось в глаза и то, как он вошел: на дверную щеколду он нажал не рукой, а локтем и затем постарался правым коленом открыть дверь, что ему и удалось после нескольких попыток.

Затем он продвинулся в лавку. Это был рослый, плечистый человек с короткими рыжеватыми усами и гладко-выбритым лицом. Его светло-коричневое пальто было свернуто в виде ролика, и носил он его на руках, как муфту. По-видимому, он прошел большое расстояние: сапоги у него были в пыли, брюки до колен забрызганы уличной грязью.

— Хлеба с маслом, пожалуйста! — попросил он.