Пророчество

– Часть ее – это теория о том, что числа могут дать ключ к пониманию, как я полагаю, скрытых от нас тайн Вселенной.

– Какого рода числа? – Ей необходимо было понять.

– Все числа имеют какое-то значение.

– Как их определяют?

Он по-прежнему сидел на краешке кровати.

– Это сочетание метафизики и религии. Числа даны в Библии. Ими очень интересовались Аристотель и Пифагор. Это все имеет твердую логическую основу. Числа вносят упорядоченность в кажущуюся хаотичность Вселенной.

– А как ты определил числа?

– Ты знаешь, что такое палимпсест?

Фрэнни потянулась к стакану с водой, стоящему возле кровати.

– Да… это часто бывает на старых рукописях монахов. Когда один текст стерли и сверху написали новый, отпечаток старого все равно можно разобрать, если вглядеться повнимательнее или смотреть под определенным углом.

Оливер кивнул.

– Числа есть во всем, если вглядеться повнимательнее. В атомах и молекулах всего, что мы видим и ощущаем. В Библии есть сотни кодов и посланий. В наших именах и датах рождения.

– Почему ты заинтересовался этим?

Он откинулся на изголовье кровати.

– Часть математической науки занимается тем, что такое порядок, закономерности, пытается разглядеть какой-то смысл в хаосе. – Он задумался. – Вселенная хаотична, но Солнечная система строго упорядочена. На Земле есть жизнь только потому, что наша планета оказалась на единственно подходящем расстоянии от Солнца и Луны. Всего лишь немного дальше от Солнца – и она была бы слишком холодной для жизни, немного ближе – и была бы слишком горячей. Случайность ли это? Или творение? – Он слегка улыбнулся. – Человеческая жизнь хаотична, хотя мы и пытаемся строить некое упорядоченное общество. Мы разделили планету на страны, создали правительства, законы, образование, нормы поведения. Что это? Случайная эволюция? Естественный отбор? Или же высший замысел?

Она смотрела на него и думала, куда все это ведет. В его глазах была такая безнадежность, словно он заглянул в пасть ада и теперь не в силах отогнать стоящую перед глазами картину. Казалось, он говорил сам с собой, почти бредил, как будто таким образом он рассчитывал наткнуться на ответ. Его замешательство пугало Фрэнни; она надеялась найти в нем силу. Во тьме, начинавшейся за отдернутыми занавесками, часы пробили два раза.

– Когда умерла Сара, я очень долго просто не мог поверить в это, а когда наконец поверил, сам захотел умереть. Я так любил ее, я не верил, что уже никогда… – Он замолчал, и Фрэнни глотнула воды из стакана. – Меня удерживал только Эдвард. Я должен был жить для него, поэтому я всю неделю закапывался в работу, а на выходные составил себе план работы здесь, чтобы хоть чем-то отвлечься. В банке я занимался проблемой связанных совпадений, и мне пришла в голову мысль просмотреть архивы нашей семьи и выяснить, не было ли в ее истории каких-либо подобных совпадений.

– Ты имеешь в виду наследственность?

– Нет, не обязательно.

– И ты обнаружил что-нибудь?