Теряя Лею

– А-а, – отозвался Джейкоб, утирая губы рукой и опуская миску в посудомойку.

– Ну как можно быть таким хамлом?

В ожидании пирожков я достала из холодильника бутылку шоколадного молока. Обычно я успевала пожевать и каких-нибудь фруктов, но сегодня точно не успею съесть все по пути в школу.

Джейкоб с весельем наблюдал, как я собираю свое барахло, пытаясь одновременно удержать в руках и завтрак, и рюкзак.

– Разве не старшему брату полагается быть самым прожорливым в доме?

Я ухмыльнулась.

– Завидуй молча, – отозвалась я, складывая вместе клубничный и черничный пирожки и откусывая от обоих разом. Люблю смешивать вкусы.

Джейкоб закатил глаза, но возражать не стал. Он занимался борьбой, и ему приходилось соблюдать строгую диету, чтобы удерживать вес.

– Что ж, поговорим о прошлом вечере? Похоже, он выдался нелегким, – сказал он, любезно подхватив у меня рюкзак.

Я пожала плечами, по пути из кухни оглянувшись на пустые стулья в гостиной.

– Они уже встали?

– Ага. Мама спускалась попить кофе. Спрашивала про тебя. Папу еще не видел.

– Передай ей привет, – язвительно отозвалась я.

Некогда гостиная была жизненной осью дома, с фотографиями младенцев и малышей на стенах. Мебель была крепкая и идеально подходила для строительства крепостей. Комната полнилась любовью.

После исчезновения Леи мама в припадке ярости вычистила комнату, ободрав все, включая напольное покрытие. Потертый ковер сменили холодные плитки. Ярко-желтые стены вместе со всеми следами от фоторамок скрыла снежно-белая краска. Новые чопорные стулья и прочая мебель не располагали к присутствию детей.

Помню, однажды я подслушала, как мама плакала и рассказывала по телефону тете Синди, что нашлась кукла Леи, Дейзи. Власти уже не верили, что Лея жива. Я была слишком растеряна и мала, чтобы осознать подлинный ужас случившегося. Я знала, что у меня болит душа и что я скучаю по своей сестричке, как не испытывать подобных чувств, если пропала моя близняшка? У нас была особая связь. Я не могла поверить, что она исчезла по-настоящему.

– Ты должна рассказать маме с папой, насколько усилились твои головные боли, – говорил Джейкоб, пока мы садились в машину. – Может, тебе надо сменить лекарство.

– Да не так уж и плохо все было, – соврала я, запивая пирожки большим глотком шоколадного молока.

Я не сочла нужным упомянуть, что это был второй тяжелый приступ за последние три дня. Это была информация из серии «необходимо знать», и Джейкобу об этом знать было совершенно ни к чему.

Остановившись на углу нашей улицы, он уставился на меня своим фирменным недовольным взглядом.