Город псов

На его взгляд, шампанское не очень сочеталось с пловом, он в принципе не очень любил шампанское, однако безропотно откупорил запотевшую бутылку.

— Что мы празднуем, мой отъезд? — поинтересовался Илья у раскладывающей по тарелкам ужин жены.

— Ну что ты, Лунтик, — она вытянула губы и поцеловала его в щеку, — я просто хочу сделать так, чтобы все эти дни, пока ты будешь в отъезде, в голове у тебя были только хорошие мысли, чтобы ты по мне скучал.

Она сплела руки вокруг шеи Лунина и потянулась к его губам. Понимая, что от поцелуя не уклониться, Илья сам чмокнул Юленьку в накрашенные ярко-алой помадой губы и отвернулся к тарелке.

— Плов изумительный, — пробормотал он в свое оправдание, подцепляя вилкой кусок баранины.

— Да, тебе нравится? — обрадовалась Юленька. — Я старалась. Ты кушай, а потом нам с тобой надо будет серьезно поговорить.

Лунин вздрогнул. Поначалу необычайную заботливость супруги он отнес к результатам вчерашнего вечера. Обнаружив неизвестно кому принадлежащую пуговицу, а затем и золотистый волосок на заднем сиденье своей машины, Илья ехал домой с твердым намерением поговорить с женой и расставить все точки над «i». Однако в этот вечер красный сигнал светофоров оказывал странное, почти гипнотическое воздействие на Илью, и после каждого перекрестка, на котором ему пришлось задержаться, стремление к разговору, которое вначале высилось гигантской, надвигающейся на берег семейного благополучия волной, постепенно разрушалось о волнорезы сомнений и неуверенности, в обилии разбросанные в сознании Лунина. Когда он, наконец, припарковался во дворе своего дома, то от гигантской волны осталась лишь небольшая рябь, которая бывает порой, если жена не погладила рубашку или положила в кофе лишнюю ложку сахара.

В натужно дребезжащем лифте Лунин принял окончательное решение. Говорить незачем, да и не о чем, а раз так, значит, надо молчать. Он угрюмо молчал весь вечер, однако спустя пару часов понял, что Юленька, как обычно проводящая вечер перед экраном телевизора, не заметила ни его молчания, ни его угрюмости. Чувствуя себя идиотом, он притащил в спальню свою черную спортивную сумку с режущей глаз оранжевой надписью Chicago Bulls и бросил ее на пол. Когда он открыл шкаф, в котором валялись его вещи, и начал демонстративно медленно, по одному, извлекать предметы своего гардероба, то наконец услышал то, чего так ждал.

— Ты что, собираешь вещи? — В голосе Юленьки слышалось беспокойство.

— Да, — буркнул Лунин, наконец выбрав себе сменную футболку.

— Ты уезжаешь? — Ьеспокойство в голосе жены усилилось.

— Да, — еще более угрюмо отозвался Лунин, довольный тем, что жена не может видеть его лицо, прикрытое дверцей шкафа.

— В командировку? На сколько дней?

Лунин стиснул в кулаке галстук и втянул голову в плечи. Юленьке и на секунду не пришла в голову мысль, что он может уехать от нее навсегда.

— Дней на пять, — наконец ответил он, захлопывая дверцу шкафа.

— Едешь завтра? — Она оторвала взгляд от экрана телевизора и теперь внимательно смотрела на мужа. Очевидно, что-то заставило ее все же насторожиться.

— Послезавтра. — Лунин закрыл молнию на сумке.

— А чего уже собираешься? — удивилась Юленька. — У тебя вообще все нормально? Ты какой-то чудной сегодня.

— Разве? — вопросом на вопрос ответил Лунин и вышел на балкон, намереваясь вдохнуть немного прохладного вечернего воздуха, смешанного с теплым табачным дымом.

И вот теперь выясняется, что и плов, и шампанское — это вовсе не результат его вчерашнего поведения. Илья набил полный рот рисом и подумал, что на самом деле вчера никакого необычного поведения с его стороны вовсе и не было. Он глотнул шампанского и почувствовал, как пузырьки углекислого газа проталкивают еду в пищевод. Юленька хочет поговорить, причем серьезно. Ничего хорошего это не предвещало. Скорее всего, очередные незапланированные траты семейного бюджета. Лунин сделал еще глоток шампанского, побольше. С учетом того, что семейный бюджет на три четверти, если не на все четыре пятых состоял из средств, перечисляемых отцом Юленьки ей на карту, она была в своем праве и даже поступала вполне уважительно по отношению к мужу, когда обсуждала с ним, как потратить ее собственные деньги.