Последняя жатва

– Такой же сумасшедший, как и его папаша, – бормочет миссис Илай, бросая чайный пакетик в кружку подогретой в микроволновке воды.

Мои челюсти сжимаются. Мне многое хочется сейчас сказать, но я придерживаю язык.

– Почему бы тебе не лечь в постель, дорогая? – мягко говорит шериф, но жилка, пульсирующая на его виске, выдает его истинные чувства.

Она шваркает кружку на стол передо мной, так что жидкость цвета мочи переливается через край.

Шериф ждет, пока она не уходит на второй этаж, где с грохотом захлопывает за собой дверь спальни, затем вновь поворачивается ко мне. – Теперь продолжай. Какой-такой теленок, Клэй?

– Сегодня утром я комбайном переехал теленка. А затем младший Уиггинс сказал что-то о нем во второй половине дня.

– Младший Уиггинс? – Он оглядывает кухню, и его взгляд тут же останавливается на поясе с пистолетом в кобуре, который висит рядом с задней дверью. Я знаю, о чем он сейчас думает.

– Послушайте, я не сумасшедший и не употребляю метамфетамин – теленок действительно был там. Он был реален. Не знаю, как… и почему, но когда я вернулся из школы и пошел доставать его из-под ножей жатки, его там не оказалось.

Шериф устремляет на меня раздраженный взгляд.

– Я понимаю, как это звучит, но ночью я проснулся от кошмара…

– Ну, вот так-то лучше. Значит, тебе снился кошмар.

– Нет, я проснулся от этого кошмара и, когда подошел к окну, чтобы закрыть его, увидел свечение на ранчо Нили.

– Свечение? – повторяет шериф, вскинув одну бровь.

– Да они зажгли множество свечей в хлеву, где раньше содержались стельные коровы.

Он крепко сцепляет руки в замок и кладет их на стол.

– Я знаю, что одно время вы с Эли были очень близки, и знаю, что у тебя есть какие-то претензии к Тайлеру, но ранчо принадлежит его отцу. И нет ничего противозаконного в том, чтобы принимать гостей в помещении, которое принадлежит твоей семье.

– Принимать гостей? – Я с трудом подбираю свои следующие слова: – Эли выползла из брюха мертвой коровы… голая… покрытая кровью.

Шериф откидывается на спинку своего стула, который при этом скрипит так громко, что кажется – еще немного, и он разлетится надвое. Его губы сжимаются в суровую тонкую линию.

– Вот что я тебе скажу. Сначала я позвоню родителям Эли.

Я делаю глубокий вдох.