Пропавшие

– Как ее зовут? – спрашивает он.

– Не помню. Аннабель вроде бы. Или Энни. Как бы там ни было, тот дом надо снести.

– С этим обращайся к мужу.

О том, что творится в особняке, Рори уже докладывал – и в полицию штата, и Трею, мужу Лидии, детективу полиции, – но никто ничего так и не предпринял. Вот сдаст Рори в следующем месяце государственный экзамен, тогда, может, к нему станут прислушиваться.

– Мне пора возвращаться, – сообщает Лидия.

Очередь в пекарне все еще тянется до самой улицы, но Рори ныряет в тенек под кленом, лишь бы побыть с Лидией еще немного. Даже тут жара изнуряет. По груди Лидии, впитываясь в розовую блузку, стекает капелька пота. Рори закрывает глаза, лишь бы не пялиться, но любой, кто взглянет на них сейчас, сообразит, как сильно он любит Лидию. Она и сама наверняка это знает. Рори переводит взгляд на компанию девчушек в облегающих футболочках и джинсах.

– На что уставился? – одергивает его Лидия. – Не хватало еще, чтобы тебя за извращенца приняли.

Рори бормочет извинения.

– В наше время так не одевались, скажи? – спрашивает Лидия. Им обоим лишь немного за тридцать, но возраст уже сказывается. Воспоминания о бурной юности постепенно тают в тумане сожалений.

– Я уж точно, – отвечает Рори.

– Да уж конечно! Я бы заплатила, лишь бы глянуть!

Лидия снова смеется, и Рори тоже. Такая выходка не прошла бы незамеченной, но ради Лидии он бы рискнул.

Она показывает коричневый бумажный пакет, который прихватила вместе с роллом.

– Никакой тары, – говорит Рори. – Только не на Четвертое июля.

Лидия куксится, прикусив нижнюю губу. Не видит ли Рори чего-то лишнего в этом жесте?

Он отворачивается, а Лидия, сперва приложив бутылку пива ко лбу, делает из нее большой глоток и протягивает ему. Как она держится? Делает вид, что эта связь между ними не рвет ей сердце, а сама приходит домой после работы и застывает на пять минут (или часов?) посреди кухни, думая о нем и приходя в себя лишь под надрывный вой пожарной сигнализации, потому что от пиццы в микроволновке остались одни угольки? Но если все так, если ей больно, то зачем эти прогулки в обед? Зачем так себя изводить?

Лидия касается руки Рори, и он вздрагивает, как от ожога. Это новый шрам в коллекции воображаемых ран, что остались за годы от ее прикосновений. Лидия убирает со лба прядку темных волос. Невинный вроде бы жест, но для Рори он многое значит. А не значил бы, Рори давно бы ушел. Лидия тем временем повязывает фартук и собирает волосы в хвост.

– Нормально выгляжу?

Гораздо лучше, чем просто «нормально».

– Сойдет, – вслух говорит Рори.