— Проспишься, приходи! — кричал Ренат вдогонку. — Ещё тяпнем, Нобелевский ты мой!
Пошёл снег — сначала неспешно, потом быстрее, быстрее и вдруг повалил густой, тяжёлый… Матвей остановился и почему–то оглянулся на свои следы — их засыпало, прятало на глазах. Так он и дошёл до дома, всё время оборачиваясь на свои исчезающие следы.
…Иван–Царевич с отцовским лицом. Волк в густой мягкой шерсти, с грустными глазами. У него на загривке — застывшая золотая Белка.
Матюша оглянулся ещё раз и запомнил их на всю жизнь, но ни «до свидания», ни тем более «прощайте» сказать не сумел.
Лето кончалось, изнутри леса проступала осень — редкими, желтеющими листьями, пожухшей травой. Бабочки исчезали, воздух становился суше и прозрачней. Тихо было в лесу, только Матюшины шаги шуршали. В эту сторону он не ходил раньше, и, когда Иван–Царевич указал ему путь, мальчик удивился как это он весь лес облазил, а там никогда не бывал…
Он снова обернулся, но не увидел друзей — вокруг стояли тёмные ели. Большие — до неба и маленькие — до облаков. Облака были рваные, в дырках, их низко нёс неслышный ветер, они цеплялись за ёлки снова рвались и улетали маленькими клочьями.
Матюша пошёл дальше, и отчего–то захотелось ему крикнуть — не позвать, а просто крикнуть погромче: «Эге–гей!» Но он не сумел: то ли голос исчез, то ли нельзя было в этом лесу кричать.
И ничего не случилось, ничто не изменилось, но вдруг замерло Матюшино сердце, и весь он наполнился предчувствием. И сразу раздались знакомые тяжёлые шаги, сразу — близкие, и послышалось натужное гулкое дыхание огромного существа. Матюша застыл, а потом побежал, сорвался с места и побежал, задевая ёлки, укалываясь о ник, без страха наступая на бусинки брусники, побежал навстречу шагам. И сам собой, легко вырвался крик: «Я здесь!» «Матю–юша–аа!» — услышал он дальний, замирающий голос матери, но не остановился, не обернулся на него, а бежал всё быстрей, оступаясь, падая, поднимаясь, уже задыхаясь, бежал… И только одного боялся: что снова незваные хранители бросят перед ним зеркальный ручей. И лишь на миг замедлил: понял, что за этими вот густыми, переплетёнными ветвями откроется сейчас поляна — и там будет Он. Матюша набрал полную грудь воздуха и обеими руками изо всех сил раздвинул, как распахнул, ветви.
И увидел Единорога.
Тот стоял посреди полянки, заняв её почти целиком, — неправдоподобно огромный, закрывающий небо и свет. Налитыми кровью большими глазами он смотрел на мальчика, победно выставив могучий рог.
Оба застыли, глядя друг на друга. Единорог медленно мигнул. И вдруг заговорил, и от его голоса задрожали деревья, трава, и как будто земля колыхнулась.
— Зачем ты искал меня?
— Я искал… я искал тебя, — ответил мальчик с испугом и восторгом, потому что ты — самый чудесный в нашей сказке. Ты — самый большой и сильный, и чудесный!
— Чего ты хочешь?
— Я… — смешался мальчик. — Я ничего не хочу. Я просто хотел тебя видеть.
Единорог осклабился и коротко хохотнул, тряся складками шкуры.
— А тебе сказали, что меня нельзя просто увидеть? Всех, кто видит меня, я или наказываю, или награждаю, сказали тебе?
— Да, я знаю, — собрав всю смелость, звонко ответил Матюша.
— И чего ты попросишь у меня?
— Мне ничего не надо, — тихо ответил он.
ebooksa