Калью Кукк наивно полагал, что допросы в кабинете подполковника Пупышева будут вестись бесконечно, что он, Калью, никогда не скажет главного, что за отсутствием серьезных улик дело ограничится для него тюрьмой или ссылкой. Главное — уцелеть в этой переделке, сохранить жизнь. Да, он очень хотел жить, хотя уже не мог представить, как его дальнейшая жизнь может сложиться. Удастся ли бежать? Воспользоваться «окном» на советско-финляндской границе? Или где-нибудь на время затаиться? Или американцы найдут способ выручить его из беды? На это он уже не надеялся.
Хотя допросы вел в основном подполковник Пупышев, оперативная группа Старинова продолжала поиск. Надо было установить, что успели сделать шпионы за два с лишним месяца действия на территории республики, какие завели связи, кого успели завербовать, имеется ли у них резидент и кто он, найти новые вещественные доказательства враждебной деятельности задержанных.
В руках следственных органов остался один из них — Калью Кукк. Ханс Тоомла вскоре умер.
Карпов и Старинов внимательно выслушали сообщение начальника следственного отдела о результатах первой недели допросов Кукка.
— Юлит, только делает вид, что дает чистосердечные показания! — заявил Пупышев.
В чекистской работе не бывает мелочей, здесь не верят на слово даже, казалось бы, самым убедительным «признаниям» задержанных. И хотя довольно быстро было установлено, что в Тахкуранна Пярнуского уезда у Анны и Николая Кукк в 1923 году действительно родился сын Калью, который в войну служил в немецко-фашистских войсках, а после войны не вернулся на родину, надо было точно установить, является ли пойманный с поличным американский шпион Калью Кукком.
Задержанный очень удивился, когда однажды ему предложили переодеться в немецкую форму. Это был новенький френч мышиного цвета и такие же брюки, ремень со знакомой бляхой. Шпион, конечно, не знал, с каким трудом чекисты раздобыли это обмундирование в костюмерной драмтеатра имени Виктора Кингисеппа. Когда он оделся, в кабинет следователя вошел фотограф...
С фотографией Калью Кукка, облаченного в немецкую солдатскую форму, поехал в Пярнуский район заместитель начальника следственного отдела КГБ республики капитан Александр Иванович Ляпчихин. Это ему вместе с Донатом Пупышевым руководство комитета поручило распутать замысловатый шпионский клубок, связанный с делом Кукка и Тоомла.
Капитан Ляпчихин, несмотря на молодость, слыл уже бывалым человеком. В сороковом году, когда в Эстонии была восстановлена Советская власть, Саша Ляпчихин работал кочегаром маленького пароходика, курсировавшего по полноводной Нарове — от Чудского озера до выхода в Финский залив. На этом же пароходе стоял рулевым и его отец — Иван Ляпчихин. Саша стал одним из первых комсомольцев-активистов в городе Нарве, и его в числе четырех молодых ребят, владевших эстонским и русским языками, направили на работу в городской отдел НКВД для проведения паспортизации. Я видел один из паспортов того времени, выписанных крупным, четким, округлым почерком молодого Ляпчихина.
В начале войны комсомолец Ляпчихин вступил в истребительный батальон, которому пришлось сдерживать регулярные фашистские войска с танками и артиллерией. Потом прошел весь боевой путь Эстонского национального корпуса Советской Армии — от Великих Лук до Курляндии. В сорок пятом участвовал в ликвидации бандитских формирований и националистического подполья на территории родной республики, не пропустив, наверно, ни одной серьезной чекистской операции. И постоянно учился — очно и заочно. Обаятельный человек в кругу своих, он был бескомпромиссным и твердым в любом боевом деле.
Старенькая женщина, назвавшаяся Анной Кукк, суетливо заметалась по комнате своего деревенского дома, не зная, куда посадить нежданного гостя. Александр Иванович успокоил ее, усадил поближе к окну. В глазах женщины засветилась надежда. Она — мать, а какая мать не думает ежечасно о сыне, пропавшем в страшное лихолетье.
— Значит, после войны ваш сын Калью так ни разу и не приходил к вам?
— Нет, сыночек, не приходил. С сорок четвертого ничего о нем не знаю. Говорила ведь ему, чтоб не вступал в немецкую армию, так не послушал. А вот теперь где же он? И жив ли?
Она принесла альбом, показала довоенную фотографию сына.
— А вот на этой фотографии — не он ли? — положил Ляпчихин перед нею любительский снимок, сделанный всего несколько дней назад.
Анна Кукк дрожащими старческими руками взяла снимок, долго рассматривала.
— Он, это он — мой сын Калью, — сказала она взволнованно. — Только постаревший немного...
«Не немного, а на целых десять лет!» — подумал Александр Иванович, но вслух ничего не сказал.
— Где же он? Вы знаете, где он сейчас?
— Нет, мамаша, — ответил Ляпчихин, — мы не знаем, где он сейчас. Сами ищем.
ebooksa