Далекий выстрел

– Бак, – свесился из седла над ним О`Нил, – я поеду с ними. Кто знает, может, помогу чем-нибудь этим библеистам. Отпугну дикарей…

– Отпугнёшь? – спросил в ответ Эллисон, и в его глазах ирландец прочитал приговор.

– В любом случае, скальп у меня не слишком богатый, – принуждённо засмеялся О`Нил и обнажил бритую голову. Солнце вспыхнуло у него на затылке. – Да поможет мне святой Патрик.

Он понёсся вдогонку удаляющимся фургонам. Бак остался лежать на земле, следя за непонятными людьми, которые так спешили к своей смерти. В племени, где Эллисон провёл десять долгих лет, он знал нескольких ослабших стариков, которые специально выставляли себя противнику. Но то было иное. Они готовились к подобной кончине, героической и почти торжественной. Они наряжались, пели песни. Они не желали умереть от слабости и выезжали с военным отрядом или в одиночку, чтобы погибнуть, как полагалось воину. Один из стариков (Бак видел его достаточно близко и понимал, что дряхлые его руки не смогли бы удержать боевого топора) раскинул руки в стороны и остался стоять на месте, показывая врагам, что не сделает ни шагу назад, что он ждёт смерти. И его убили. Бак запомнил, как копьё, которым его пронзили насквозь, вышло из спины наружу. Обмотанная вокруг древка шкура выдры вылезла с обратной стороны тела сморщенным окровавленным клочком, подобно мокрому птенцу…

Но мормонов вело к смерти глупое упрямство.

Солнце нещадно поливало крутые холмы жаркими волнами дрожащего воздуха. Редкие облачка плавились в густом сапфировом небе. Топот лошадей и скрип колёс давно стихли. Наступила мучительная тишина.

– Господи, дай им пройти через ниспосланные тобой испытания, – сложил руки на груди бледный Брэккет.

Они прождали целый день в густо заросшей низине. Бак то и дело выезжал куда-то, долго смотрел, слушал, затем молча сидел около колеса фургона.

Утром он разрешил двигаться дальше. Он знал, что даже провидение не спасло уехавших вперёд упрямцев.

Перебравшись через ручей, Бак дал знак фургонам остановиться. Брэккет осадил своего мула возле Эллисона.

– Что случилось?

Бак потянул носом. Казалось, он не вбирал запах, а ощупывал воздух всей кожей лица. Его глаза буравили пространство. Затем они вдвоём перебрались через хребет длинного пологого холма и сразу же обнаружили фургон, на который было совершено нападение. Метрах в ста от него они увидели тело старика. Во время атаки он, видимо, выпрыгнул и побежал для чего-то к первой повозке. Его застрелили в спину, а голову искрошили дубинками. Рядом валялся топор, взятый из фургона и покрытый кровью. Тело старика было утыкано стрелами. Бак спокойно спешился, нагнулся над землёй и внимательно осмотрел следы вокруг тела.

– Вы пока позовите остальных, – вспомнил он про оторопевшего Брэккета.

Он выдернул из трупа несколько стрел и изучил их. От наконечника к оперению тянулись по три волнистые линии. Бак бросил стрелы и направился к фургону. Вокруг валялись обрывки картонных коробок, куски искромсанной упряжи и белела на солнце рассыпанная мука. Возле колеса лежало тело юноши-калеки, который так яростно ругал Бака за чрезмерную осторожность. Окровавленная правая рука его крепко стиснула барабанный пистолет, но все патроны оказались на месте. Он не успел выстрелить. Индейцы напрасно ковыряли и резали его руку, пытаясь достать оружие. Спазм смерти оказалась сильнее их ножей. Парень был оскальпирован.

Бак обернулся на звук громыхающих повозок. Над хребтом появились качающиеся брезентовые покрытия.

– Много вам придётся пережить на этом свидании со смертью…

Около фургона он увидел возницу. Остаток волос на плешивой голове был сорван, уши отрезаны, в теле торчала добрая дюжина стрел. Рядом с ним растянулся бритоголовый ирландец. Его застрелили в лоб, сняли добротную куртку и рассекли сухожилия на обеих руках. Ружья нигде не было, но вокруг валялись гильзы, много гильз. Ирландец успел повоевать.