То, что последующие полтора месяца станут настоящим адом, Артём понял примерно через час после начала тренировки. За этот час гонщики успели проехать всего ничего – километров тридцать, – но на этой дистанции они столкнулись с тремя пятикилометровыми подъемами с градиентом, углом наклона, градусов пять-шесть. Казалось бы, градиент не самый серьёзный, но тележить пять километров вверх, сохраняя постоянную скорость хода, оказалось невероятно тяжело как для ног, так и для лёгких. К вершине первой горы Артём буквально взлетел, обогнав на финишном пятисотметровом отрезке всех, и даже решившего по-состязаться с ним Клясова, на вторую он заезжал, испытывая лёгкий дискомфорт в раздувшихся мышцах ног и нехватку кислорода в лёгких, а ближе к вершине третьей горы он встал колом, нога больше не смогла продавливать педаль и пришлось скинуть передачу до постыдной самой лёгкой, чтобы просто доехать до вершины на велосипеде, а не дойти до неё на своих двоих.
От основной группы, остановившейся в тени деревьев на вершине, Артём отстал почти на минуту. Впрочем, на этот раз он доезжал не самым последним – Дима вывалился ещё раньше.
Вскарабкавшись на перевал, после которого дорога, петляя, убегала вниз, Артём слез с велосипеда и, согнувшись и уперев руки в колени, принялся хватать воздух открытым ртом. Между вздохами он то и дело с лёгкой неприязнью поглядывал на Клясова, истекавшего потом, но всё равно выглядевшего довольно свежим и бодрым. Было непохоже, что горовосхождение хоть сколько-нибудь измотало его, и, вполне вероятно, он мог бы легко прокататься по этим подъёмам-спускам до самого вечера.
Но что раздражало сильнее самодовольной физиономии Клясова, так это то, что и Чавин, и Коркорин также довольно спокойно перенесли нагрузку и не подавали признаков усталости.
Усмехнувшись, Клясов спросил:
– Что, Тёма, уже сдох? А ведь подъём был всего на пять километров и с не самым крутым уклоном.
– Но на первом подъёме я тебя уделал, – с придыханием выдавил из себя Артём.
Фыркнув, Клясов пренебрежительно произнёс:
– Эти три горки имели всего лишь четвёртую, ну, максимум третью, категории сложности. А в горы первой и высшей категории приходится ехать километров по двадцать-тридцать. И градиенты в них по-круче. То, что ты обогнал меня на первом подъёме, вообще ничего не значит.
Шикнув на Клясова, к Артёму с тетрадкой в руке подошёл Ежов. Записав показания пульсометра, он ехидно спросил:
– Ну что, надёргался, дятел? Уже всё понял?
– Что я должен был понять? – разгибаясь, уточнил Артём.
– К чему приводит смена темпа и рывки в горах. Из-за твоего ускорения в первой горке ты начал сдавать на второй и не смог заехать в эту. А должен был.
– Я не смог заехать в эту гору, потому что не успел восстановиться на спуске. Он был слишком коротким.
– Не без этого, – согласился Ежов. – Но ты не успел восстановиться, потому что слишком натянул в первой горе. И даже не пытайся спорить со мной. Когда любой гонщик начинает дёргать, как ты, и рвать темп, он в конце концов изматывает себя. К тому же ты забил мышцы слишком тяжёлой передачей. – Подняв перед собой указательный палец, назидательным тоном Ежов изрёк: – В горах важно сохранять ровный, стабильный ход на не слишком тяжёлой передаче. Даже великие многодневщики-горняки не любят дёргать и рвать темп. Если они ускоряются, то не очень часто и обычно едут до победного конца, полностью выполняя задуманное. А всякие отрывы, контратаки и атаки соперников ловят не они сами, а их напарники по команде. В общем, научись экономить силы – а в видах спорта на выносливость это самое главное – и стань сдержанней, и тогда, возможно, сможешь подольше поучаствовать в гонке.
– Постараюсь, – пообещал Артём.
К группе гонщиков, наваливаясь на педали всем весом, ерзая в седле, подкатил Дима. Расстегнув шлем, он снял его, слез с велосипеда, вынул из флягодержателя бачок с водой, вылил его себе на голову, прополоскал рот, сделал несколько глотков и снова окатил свою голову водой.
– Что же так медленно? – поддел Диму Артём.
– Отвали, – прохрипел Дима.
– Неужели так тяжело? – ухмыльнулся Артём.
ebooksa