— Значит, все, до утра... — Ключевский зашагал к бараку.
— Что будем делать? — спросил Шевелев невесело.
— Как — что? — встрепенулся Петр и перешел на деловой тон: — Свой хлеб я отдам лейтенанту. Он доходит. Это раз. Теперь насчет завтрашнего. Выйдем, Иван Степанович. Чарли дело предлагает.
— Поддерживаешь? — удивился Шевелев.
— А как же! На чем же еще бежать мне, если не на танке? Это Чарли ловко придумал, сварила голова.
— Еще не сварила, а только одну водицу на огонь поставила... Может опрокинуться, может выкипеть попусту.
— А мы зачем? Поможем.
— Как? Я должен знать, на что иду. А вы... Один — в облаках, другой — тоже...
— Мне бы только рычаги руками ухватить, Иван Степанович. Танк — это же машина, зверь стальной. Только бы рычаги в руки попали.
— Я не про это, Петя. План должен быть точным, а не вилами по воде. А у нас пока одно желание.
— Где его взять, точный план? Юрка правильно говорит — как подвернется. Дело случая.
Шевелев задумался. Его удивило то, что роли внезапно переменились, и теперь в плане Юрия Ключевского сомневался он, а Петр горячо защищал того, кого он еще недавно считал бесплодным мечтателем и даже предателем.
— Ладно. Пошли отсюда, — сказал Иван Степанович. — Хлеб отдашь? Не передумал?
— Не передумал, — стиснул зубы Петр.
— Тогда давай моим поделимся.
— А может, и ваш отдадим?
— Лучше завтра подбавим, от себя оторвем.
— Завтра Роман от меня не возьмет. Он ведь принципиальный... Будет нас подлецами, изменниками считать.
— Да, он такой. А сказать ему, объяснить, намекнуть даже нельзя.
— В том-то и дело. Мы связаны. Тайна.