— Тарелочка, як дзевочка, — говорил за каждой рюмкой парень, — папробуешь, ще захочешь…
Бутылка скоро опустела, парень, уже до этого, видно, выпивший, становился все более развязным. Вдруг он подошел к Варе, взял ее за руку и впился в нее глазами.
— Ишь ты какая… Пшеничная… Не то, что наши гречаныки… Вот что. Так и быть — я вазьму цебе замуж…
Варя даже не нашлась сразу, что сказать. Ей становилась страшно.
— У меня, — убеждал он, — хата, есть свинья, корова… Я секретарь сельсовета… Ну? Брезговаешь, что ли?..
— Нет… Но я… замужем, — соврала Варя…
— Брешешь…
— Нет… Вот… Почему же…
— Потому что брешешь… А только, дудки… Не родилось еще такой дзевки, чтобы от Ваньки ушла… Нет…
Он накинулся на нее, обнял, но Варя напрягла все силы, вырвалась и убежала к соседям. Там и осталась ночевать.
Варя стала избегать встречи с секретарем, а когда он однажды явился вечером и перебил стекла в избушке вдовы, подыскала себе- другую избу, в которой жила довольно большая семья. Эго было менее удобно, чем у вдовы, но зато гарантировало от ухаживаний местных сердцеедов.
Минуты малодушия, когда она готова была бросить Малое Болотце, уложить чемодан и бежать, бежать, после этого случая становились все более и более частыми. Но она не поддавалась. То, что она наблюдала в Малом Болотце, заставляло ее гнать Эти настроения. Все, что она видела вокруг себя, приводило ее к убеждению, что здесь она нужнее, чем где бы то ни было… Первый «пациент» особенно на нее подействовал.
Пришла к ее хозяйке соседка. На руках она держала годовалую девочку, а около вертелась другая, годиков 3-х. У старшей волосенки слиплись и точно войлок висели какими то грязными сосульками.
— Что это у нее с волосами?
— А она тяжко болела, кашляла, вот ей и запустили колтуны. Уже два года з iмi ходзiць…
— Почему же вы их не снимете?
— А нашто? Сами отпадут, или дети повыдзерут один одному.
— А у маленькой нет?
— Няма.
Варя подняла платочек и увидела там черную, черную головку, точно в чепце.