Записки следователя

22
18
20
22
24
26
28
30

– Здорово, Лева, – сказал Грамп. – Садись. Серьезный разговор…

Я сел против него, и он рассказал, что есть решение московского комитета комсомола о мобилизации группы старых комсомольцев на советскую работу. Меня, члена комсомола с 1919 года, включили в их число.

– Зверски нужны надежные фининспекторы и следователи, – продолжал Грамп, попыхивая огромной трубкой,

которую он в глубине души терпеть не мог, но считал, что она придает ему вполне «руководящий вид». – Фининспекторы, заметь, ведают обложением нэпманов налогами, те находят к ним всякие подходы, а бюджет страдает…

Понятно?

– Понятно. Только какое отношение это имеет ко мне? –

неуверенно спросил я.

– Мы не можем допустить, чтобы страдал бюджет, –

строго ответил Грамп и угрожающе запыхтел трубкой. –

Впрочем, еще больше, чем фининспекторы, нужны следователи. В московском губсуде, оказывается, две трети следователей – беспартийные, и даже несколько человек работали следователями еще при царском режиме. Революция должна иметь своих собственных шерлок-холмсов… Понятно?

– Саша, но я не собирался стать ни фининспектором, ни следователем, – осторожно начал я. – В финансах я вообще ни черта не смыслю, а что касается Шерлока Холмса, то я помню, что он курил трубку, жил на Беккер-стрит и играл на скрипке. Кажется, он пользовался каким-то дедуктивным методом, и был у него приятель, доктор Ватсон, который всегда очень своевременно задавал ему глупые вопросы, чтобы Шерлок Холмс мог умно на них отвечать…

Но главное не в этом!.. Я учусь в литературном институте, собираюсь посвятить свою жизнь литературе и…

– И дурень! – неделикатно перебил меня Грамп. – Какое дело революции до твоих чаяний единоличника? Кроме того, если ты решил посвятить себя литературе, так именно поэтому тебе надо как можно скорее стать фининспектором, а еще лучше следователем!. Сюжеты, характеры,

человеческие драмы – вот где литература, чудак! Но дело даже не в этом, советской власти нужны кадры фининспекторов и следователей. Мы должны их дать. И ты один из тех, кого мы даем. И точка. И знак восклицательный. И

никаких вопросительных. Куда выписывать путевку – в губфинотдел или в губсуд?

– Ты же только что сказал, что никаких вопросительных знаков, – пытался я отшутиться. – Зачем же входить в противоречие с самим собой?

– Товарищ Шейнин, – произнес Грамп ледяным тоном.

– Речь идет о мобилизации по заданию партии. Можешь до вечера думать, куда пойдешь. Потом приходи за путевкой.

До вечера, Байрон!

Байроном Грамп величал меня потому, что в те годы у меня была буйная шевелюра, во что, впрочем, теперь трудно поверить, и я носил рубашку с отложным воротником.