Приключения Аввакума Захова

Если взобраться на плешивое темя Карабаира, поросшее лишь папоротником да ежевикой, и стать лицом к югу, взору откроются цепи крутых лесистых холмов; чем дальше, они становятся все ниже и ниже и наконец совершенно сливаются с необъятными просторами залитой солнцем равнины. Вглядевшись пристальнее, нетрудно увидеть лесную просеку, опоясывающую с запада на восток косматое тело самого высокого кряжа. Это граница. По ту сторону просеки уже другое государство, хоть и там громоздятся такие же горы, хоть и там небо такое же синее, и кажется, что манящая своими просторами солнечная равнина совсем рядом – рукой подать.

В небе парят орлы – медленно кружат, все выше и выше взмывая в нежную, прозрачную голубизну. Под сумрачными пихтами, в ажурной тени сосен и елей осторожно пробираются пугливые серны; в ветвях бесшумно, словно обутые в бархатные туфельки, прыгают шустрые красотки белки. Бродят лоси с тревожными глазами, а порой, правда довольно редко, покажется бурый медведь, всегда озабоченный, торопливый, словно чем-то испуганный. В этом зеленом царстве покоя уйма волков; в летние месяцы они слоняются в одиночку или парами, а когда вершины гор нахлобучат белые шапки и на деревья упадет плотное снежное кружево, они рыщут целыми стаями.

К северу от Карабаира темнеют сосновые леса, громоздятся круглолобые горы. Меж ними ярко зеленеют на солнце поля и небольшие, кажущиеся отсюда с ладонь, волнистые долины, сплошь заросшие кустарником.

Селений не видно. Одно Момчилово притаилось у подножия Карабаира, словно нарочно спрятанное и забытое в этом диком, безлюдном горном краю.

Момчилово (когда-то оно называлось Рамадан-бей) образуют три слободы, растянувшиеся у холмистых подступов к мрачному Карабаиру в виде подковы. В селе около трехсот домов. Дома, в большинстве своем деревянные, двухэтажные, крытые плитняком, глядят на улицу узкими зарешеченными оконцами; окна, выходящие во дворы и садики, пошире тех, что с улицы; на подоконниках в черепках от разбитых кувшинов пестреют настурции, астры, герань. Есть тут и несколько кирпичных домов – в Марковой слободе, а дом покойного Али Илязова, где сейчас размещен военно-геологический пункт, сложен из белого камня; квадратный, крытый черепицей, он похож на крепостную башню и в ясную погоду виден даже с голой вершины Карабаира. Новая школа вся из бетона и стекла, кооперативная сыроварня, украшенная с фасада бугристой цементной облицовкой, обширные, казарменные по виду овчарни и коровник сельскохозяйственного кооператива –

эти здания напоминают о новом времени и сразу бросаются в глаза; они словно бы озаряют своим светом унылый, серый пейзаж старинного села.

Если смотреть на Момчилово издали и сверху, оно похоже на гнездо, свитое в буйной листве ветвей. Со всех сторон к нему подступают зеленые холмы и горы, глубокие ложбины и отлогие спуски, там и сям перемежающиеся дикими скалами и пастбищами. Белая лента шоссе, идущего на Смолян, кажется случайно раскрутившейся в этой глуши серебряной спиралью.

Три слободы Момчилова отделяет друг от друга пустошь – уродливый горб, изрытый потоками и поросший колючим кустарником, – излюбленное укрытие лисиц, откуда они, дождавшись темноты, прокрадываются в огороженные низкими каменными заборами или тонким поясом колючего плетня ближние дворы.

Поздней ночью через пустошь по одной из тропинок, извивающихся среди зарослей терна, идет высокий худой человек. Места эти, видно, хорошо ему знакомы – его не смущают частые развилки, он держится южного направления и шагает в темноте твердо и уверенно.

Над Карабаиром скучились черные тучи, свищет ветер, небо рассекает желтая молния. Доносятся далекие раскаты грома. Человек не спешит, он даже останавливается и, сложив ладони лодочкой, чтоб защитить пламя спички от ветра, закуривает. В темноте мерцает красный огонек его сигареты. Местные жители знают: если ветер бьет в лоб

Карабаиру, дождя не будет.

У первого же плетня тропинка раздваивается: правая выводит на дорогу, идущую к Марковой слободе, левая, попетляв среди притихших домишек, сбегает к обрыву, под которым стоит массивный белокаменный Илязов дом. У

самого низкого места человек слегка наклоняется и прыгает с обрыва. Пройдя мимо запертых дубовых ворот белеющего в темноте дома, он задерживается на мгновение под окнами, защищенными толстыми железными прутьями, делает несколько затяжек и, бросив окурок на землю и придавив его каблуком, широким шагом направляется к открытой калитке. Перед домом высится могучий вяз, его огромная развесистая крона может сойти за целую рощу.

Едва человек поравнялся с деревом, из мрака, словно из-под земли, выросла коренастая фигура в военной форме.