Вальс Мефисто

– Что касается развода, – заметил он, расстегивая молнию на юбке, – конечно, я не хочу его и ты это знаешь. Проблема в том, что ты не можешь преодолеть ревность к Роксанне, хотя она не более, чем друг. А ты – единственная, кого я когда-либо любил…

На миг ей показалось, что он смеется над ней, но она быстро забыла про все, ощущая его в себе и испытывая невыразимое наслаждение, воспоминаний о котором уже почти не осталось в памяти…

Потом она лежала на спине, а когда он принес кофе, уселась и взяла чашку. Затем, снова откинувшись назад, закрыла глаза. Его обнаженное тело вытянулось рядом и он нежно поглаживал ладонью ее волосы. Она погрузилась в глубокий сон.

Она снова очутилась в доме. В том самом, таящем колдовскую тайну. Дом распадался на фрагменты, подобно портрету Дориана Грея.

Она лежала на латунной кровати посреди огромной и пустой гостиной. Ветер тихо шелестел в кипарисах снаружи, нежно шевеля продранными кружевными шторами на разбитых окнах. День клонился к вечеру и комната была погружена в печальный полумрак. Некоторое время она просто лежала, слушая вздохи ветра.

Потом услышала шаги. Наверху. Скрип половиц: кто-то ходил взад-вперед над ней в комнате, где в прошлом сне лежала Эбби.

Шаги последовали прочь из комнаты, на лестничную площадку. Она глянула вверх и увидела человека в черной дерби. Стоя на площадке, тот смотрел на нее.

– Кто вы? – спросила она.

– Ты знаешь.

– Нет. Не знаю! Кто вы? Это вы убили мою дочь?

Он промолчал.

– И жену Дункана?

Снова молчание. Ветер чуть усилился; это был холодный, северный ветер.

– Когда я понадоблюсь, – произнес незнакомец, – ты знаешь, как меня найти.

– Я даже не знаю, – кто вы, а, тем более, как вас найти! Это вы убили мою дочь? Зачем? Для чего вы ее убили?

Он не ответил.

Она услышала звук открывающейся двери и, повернувшись, увидела, как входят Майлз и Роксанна. Подойдя к кровати, они встали рядом, глядя вниз, на Полу.

– Она знает, – произнес Майлз. – Она пыталась обмануть меня, но я понял, что она знает.

– О чем? – вскричала Пола, пытаясь сесть и чувствуя, как невидимые руки удерживают ее, прижимая к матрасу. – О том, что ты – любовник собственной дочери? И о том, что вы оба – гнусные извращенные свиньи?

Казалось, они не слышали ее.