— Но речь идет не об этом, — сказал Грэй.
Он как будто очнулся от оцепенения, быстрыми шагами подошел ко мне и взял письмо из моих рук. Я был так обескуражен, что никак на это не отреагировал, а лишь с открытым ртом смотрел, как он повернулся и подошел к камину.
— Подождите-ка, — наконец сказал я. — Что… что вы собираетесь делать?
— Сжечь письмо, что же еще? — невозмутимо ответил Грэй.
Подойдя к камину, он наклонился и без долгих разговоров бросил листок в огонь.
Я вскрикнул и хотел было броситься к камину, но Говард, сделав быстрый шаг, преградил мне путь и заставил отступить.
— Оставь его, — сказал он. — Так должно быть.
Я попытался сопротивляться, однако Говард оказался намного сильнее, чем я предполагал.
— Но почему? — сдавленно спросил я. — Письмо…
— …больше уже не имеет никакого значения, — перебил меня Грэй. — К тому же оно представляет опасность. Я должен был его уничтожить, чтобы не случилось непоправимое.
Я уже совсем ничего не понимал. Опустив руки и сделав шаг назад, я растерянно смотрел то на Грэя, то на Говарда:
— Что это все означает? Это письмо… не от моего отца?
— Да нет, именно от него, — сказал Говард. — Но то, что в нем было написано, уже не играет никакой роли. Я мог бы пересказать тебе его наизусть. Да ты и сам уже все это знал.
— И тем не менее…
— Тебя удивляло, что все происходит так быстро и легко, — перебил меня Грэй, — и что мы с Говардом так легко поверили, что ты — это ты. Но на самом деле это было не так, Роберт.
— Ты ведь уже убедился, какие изощренные наши враги, — продолжал Говард.
Мне вдруг пришло в голову, что они похожи на двух артистов, разыгрывающих уже отрепетированную сцену, в ходе которой они обменивались заранее подготовленными репликами. Скорее всего, так оно и было.
— Нам нужно было убедиться, — продолжал Грэй. — Это письмо было своего рода испытанием, Роберт.
— Ис… испытанием?
Говард кивнул: