Колдун из Салема

Он уставился на меня, и я почувствовал, что он ждет ответа.

Но я молчал, тщетно пытаясь собраться с мыслями. В моих мозгах бушевал ураган смешавшихся мыслей и ощущений. В глубине души я осознавал, что сказанное Андарой — правда, он был прав буквально во всем. Теперь, когда я уже все знал, мне вдруг вспомнились тысячи мелких подробностей моей прежней жизни, на которые я теперь смотрел совсем другими глазами. Я обладал тем талантом, о котором говорил Андара. И я — хотя толком и не понимал, что к чему, — знал об этом всегда, задолго до того, как познакомился с Андарой.

Но мне совсем не хотелось этого знать. Мне совсем не хотелось иметь какое-либо отношение ко всем этим колдунам, демонам, волшебникам, чудовищам из доисторических времен. Я закрыл глаза, сжал в бессильном гневе кулаки и прислонился лбом к влажному дереву мачты.

Баннерманн истолковал эти проявления моих чувств по-своему.

— Побережье не так опасно, как кажется, — сказал он, пытаясь меня успокоить. — Рифы находятся достаточно глубоко под поверхностью воды, и сейчас прилив. Если нам повезет, то волна перенесет нас через рифы. А если нет, то мы все равно выплывем. Вы же умеете плавать?

— Дело совсем не в этом, — пробормотал я.

Баннерманн нахмурился и вопросительно посмотрел на меня, и в какой-то момент я уже готов был ему все рассказать.

Но, конечно же, я этого не сделал. Некоторое время спустя Баннерманн понял, что не вытянет из меня ни слова, и, молча пожав плечами, удалился.

Я посмотрел ему вслед, затем стал искать глазами Андару. Он стоял спиной ко мне там же, где я его покинул, и всматривался в море. Я попытался представить, какая же невидимая борьба происходит в его душе, но не смог. Он сказал, что будет удерживать Йог-Сотхотха до тех пор, пока судно и его команда не окажутся в безопасности, и я был уверен, что это ему по силам. Но мне совсем не хотелось знать, как он это делает.

Судно тяжело поднялось на гребень волны, вибрируя, задержалось там на какой-то миг и затем нырнуло футов на десять-двадцать вниз, в промежуток между волнами. Парусник сильно тряхнуло, а меня швырнуло на мачту. Я изо всех сил вцепился в нее, подождал, пока палуба под моими ногами перестанет ходить ходуном, и затем направился на нос судна.

Берег стал еще ближе. Судно с фантастической скоростью неслось к линии прибоя и, следовательно, полосе рифов. До них оставалось лишь несколько минут хода. Я беззвучно помолился, страстно желая, чтобы слова Баннерманна оказались правдой, а не всего лишь невинной ложью, которой он пытался меня успокоить. Я ничего не смыслил в мореплавании, но его слова мне кое-что прояснили: на море было волнение, и ветер, сила которого в течение последнего получаса все возрастала, гнал волны высотой футов двадцать. Если «Владычица тумана» достигнет линии подводных рифов в нужный момент, и если одна из мощных волн окажется у нее под корпусом и поднимет ее…

Если, если, если… Слишком много «если»… Вполне возможно, что судно развалится на части, как ореховая скорлупа, если прилив швырнет его на зубчатую стену, скрывающуюся под поверхностью воды на ничтожной глубине.

Внезапно сильное ощущение опасности нарушило ход моих мыслей. Я поднял глаза, затем в замешательстве потер их и с тревогой окинул взглядом судно. Паруса трещали под напором ветра, а корпус парусника кряхтел и стонал под нагрузкой, как живое существо. На реях никого не было: матросы находились на палубе «Владычицы тумана», заранее готовясь к возможному столкновению судна со скалами. Я бросил взгляд на море, туда, где мог скрываться наш невидимый преследователь. Но океан был пуст, и что-то подсказывало мне, что опасность, которую я чувствовал, совсем другого рода.

— Позади тебя, Роберт!

Голос прозвучал так отчетливо, как если бы говорящий стоял рядом со мной. Это был голос Андары…

Но я был один. Колдун находился на другом конце судна, более чем за сто пятьдесят футов от меня! И его голос звучал в моих мыслях!

— Оно позади тебя, Роберт! Оно… ради бога! Беги! Беги в безопасное место!

Дальше события развивались стремительно. Все свои действия я совершал практически не думая и — хотя в тот момент я этого и не осознавал — не по своему разумению, а словно по принуждению чужой, необычайно сильной воли. Я отскочил в сторону и, поскользнувшись, шлепнулся на мокрые доски палубы. Над судном раздался крик. Что-то темное, влажное и ужасно сильное вцепилось в мою спину, приподняло меня и попыталось с силой ударить об мачту.

В этот раз я отреагировал инстинктивно. Вместо того чтобы упираться (чего, по-видимому, ожидал от меня тот, кто на меня напал), я, наоборот, сделал молниеносный шаг вперед, забросил руки вверх и назад и ухватился за чью-то волосатую руку. Затем, повернувшись вполоборота, я согнулся и изо всех сил швырнул нападающего через себя. Мои ступни скользнули по мокрой палубе, и я упал. Но, тем не менее, человек, схвативший меня, перелетел через мое согнутое тело и, беспомощно размахивая руками, пролетел три-четыре метра над палубой и ударился о поручни.

Под тяжестью его тела поручни разломались. Он, не теряя скорости, полетел было за борт, однако в последний момент сумел ухватиться за обломки поручней. С огромным усилием, чуть не вырвав руки из суставов, он остановил свое падение и повис с внешней стороны борта.