— Опять ты в одиночку… — начал было князь, но тут же смолк, наткнувшись на сердитый взгляд Акчурина.
— Все сделаем, — кивнул татарин, — но ты тут не геройствуй, Николай. Нас Марина закопает, если что.
— Хрен им, а не Ледащий! — хмыкнул Николай и вытащил из багажника второй гранатомет. Ремень «Гадюки» перекинул через шею и плечо. — Я скоро, мужики!
Чуть приподнявшись над землей, он заскользил над полем в сторону от автомобиля и, пролетев примерно с двести метров, взмыл в небо. Завис в воздухе и осмотрелся. Спутники бежали по дороге, и до посадки им оставалось всего ничего. Бронетранспортер свернул с шоссе и, снизив скорость, полз по грунтовке. Друзья успеют… Николай скользнул по направлению к противнику. Его не видели: кто из преследователей смотрит в небо, когда их цель автомобиль? Броня у бронетранспортера отливала черным цветом — пить дать, что зачарована. Непростую выслали за диверсантами машинку. «Но и мы не лыком шиты», — подумал Николай, приводя гранатомет боеготовность. В Петровске он зачаровал боеприпасы — к автоматам и гранатомету. Так, на всякий случай. Не трудно было…
Бронетранспортер взобрался на бугор и замер. Распахнулись дверцы, из них на снег посыпались солдаты. Один, второй… так, пятеро. Не слишком много. Черные кирасы, такие ж каски. Похоже, немцы. Решили рассчитаться за убитых магов? Ню, ню… Солдаты развернулись в цепь, один остался возле бронетранспортера.
Николай прицелился и потянул за спуск гранатомета. Громко хлопнул вышибной заряд, включился двигатель — и ракета устремилась к боевой машине. Ударила ее под башенку. Взрыв, пламя, клубы дыма… Когда тот рассеялся, показались горящий бронетранспортер и черные фигурки на снегу. Они зашевелились и стали подниматься.
«А вот вам хрен!» — подумал Николай. Отбросив опустевшую трубу, он вскинул автомат и с высоты спокойно стал расстреливать «фашистов». Один, второй, третий и четвертый… В магазине кончились патроны, и волхв не стал его менять — нет времени возиться, нужно уходить. Пятая фигура, скорчившись, недвижимо лежала за горящим бронетранспортером и не вызывала опасений. Хрен с ней, как минимум «трехсотый». Даже если и очнется, помешать им скрыться не сумеет.
— Песец вам гады! — крикнул Николай и полетел к посадке. Гарнитура рации болталась сбоку — наушник вылетел из уха после выстрела, и он не слышал, что ему кричали по рации напарники. Вот и деревья… Внезапно по спине как будто палкой саданули! И наступила темнота…
Взрыв бронетранспортера оглушил фон дер Фюрстенберга. Он рухнул в снег, а, когда очнулся, машина весело горела. Оберст приподнялся и посмотрел по сторонам. Его охранники вставали на обочине и тут же падали на снег. С высоты звучали очереди из автомата. «Это волхв! — мелькнула мысль у оберста. — Стреляет с воздуха, бьет зачарованными пулями, поэтому кирасы не спасают. Он обхитрил нас!»
Фон дер Фюрстенберг упал на снег и притворился мертвым. Стрельба затихла и сверху что-то прокричали. Его никто не тронул. Оберст осторожно посмотрел на небо. Фигура волхва в белом маскхалате неспешно удалялась от места боя. Фон дер Фюрстенберг вскочил на ноги. Его трясло от ярости. Проклятый унтерменш! Ты думаешь, что справился с немецким офицером? Нет, не уйдешь! Капут тебе!
Сорвав с себя кирасу с каской, оберст взмыл в воздух. Силы было много, и волхва он догнал довольно быстро. По пути достал из кобуры свой пистолет, загнал патрон в патронник. В нем пуля зачарованная, полог волхва не спасет. А тот летел, не подозревая о надвигавшейся опасности. Поднявшись чуть повыше, оберст прицелился и потянул за спуск. Негромко хлопнул выстрел. Унтерменш закувыркался, как подстреленная утка, и рухнул на разлапистое дерево. Скользнул по ветвям на сугроб. Фон дер Фюрстенберг ринулся за ним и приземлился чуть в сторонке. Нужно убедиться, что волхв убит, а если нет, то окончательно покончить с ним.
Волхв оказался жив. Он лежал в снегу и смотрел на подошедшего фон дер Фюрстенберга. Кровь пузырилась на его губах. Автомат его валялся в стороне, и оберст спрятал пистолет.
— Капут тебе, варяжски хунд[21]! — сказал злорадно. — Ты убивать мои камрад, а я тебя сжигать живьем. Ты долго мучиться, кричать, а я смотреть и наслаждаться твоя мука. Ты понять, швайн?
К удивлению фон дер Фюрстенберга, волхв не испугался. Наоборот, ощерился в улыбке, продемонстрировав красные от крови зубы. Затем поднял руку тыльной стороной ладони к магу. «Хочет заслониться от огненного шара? — подумал оберст. — Глупый унтерменш. Если б ты владел искусством файербола, то развернул ладонь другою стороной». Мысль эта стала для него последней — с тыльной стороны ладони волхва ударил сноп огня и мигом охватил фигуру мага. Оберст рухнул в снег и стал кататься по нему, пытаясь сбить пламя. Оно проникло под одежду и вызывало боль — свирепую, безумную. Маг закричал и продолжал вопить, пока две пули милосердно не прекратили его муку.
Акчурин сунул пистолет в карман и наклонился над Несвицким.
— Николай! Что с тобой? Ты слышишь?
Напарник не ответил. Он лежал с закрытыми глазами и только пузыри из крови на губах свидетельствовали, что он пока что дышит.
— Позвольте мне, пан волхв! — подбежавший к ним Сашко отодвинул в сторону Акчурина. — Я разбираюсь в ранах — служил при госпитале.
Он задрал на волхве куртку, вынул из кармана индпакет, сорвал зубами оболочку и, наклонившись над Несвицким, наложил ему на грудь повязку прямо поверх свитера.
— Плохо дело, — сообщил, распрямившись. — Хоть рана и сквозная, но легкое задето. Скорей всего, пневмоторакс, к тому же кровь излилась внутрь. Он с высоты упал, возможны переломы ребер. Нужна эвакуация — и чем быстрей, тем лучше.