Как был бедняк смешон!
Как ловко над его безумьем издевался
Чиновный фарисей,
Как быстро от него, бледнея, отрекался
Вчерашний круг друзей!
И под анафемой общественного мненья,
Средь смрада рудников
Он узнавал, что грех прервать оцепененье.
Тяжелый сон рабов;
И он был позабыт; порой лишь о безумце
Шептали здесь и там:
«Быть может, он и прав... да жалко вольнодумца,
Но что за дело нам?»
Спасибо Ивану Никифоровичу Явленскому за то, что он отказался от завтрака и помог мне кончить превосходную прелюдию к превосходнейшему стихотворению, которое я, если бог поможет, перепишу завтра.
Не хвалися, идучи на рать,
А хвалися, идучи с рати.
Вчера вечером путешественник и путешественницы сыграли по последней пульке преферанса в кают-компании «Кн. Пожарского», рассчиталися и расплатилися до денежки за все пульки, сыгранные в продолжение рейса, то есть от 22 августа. Покончивши эту статью, сели за ужин, приготовленный из последней провизии. Поужинали,— разумеется, в последний раз,— в кают-компании. Выпили последний херес, мадеру и, кажется, шампанское. Составили проект завтрашнего обеда в Нижнем-Новеграде и разошлись спать. Хорошо. С рассветом «Кн. Пожарский» поднял якорь, свистнул, фыркнул и весело захлопал своими огромными колесами. Хорошо. Берега быстро меняют свои контуры. Пролетаем мы мимо красивого по местоположению села Зименки помещика Дадьянова и замечательного по следующему происшествию. Прошедшего лета, когда поспели жито и пшеница, мужичков выгнали жать, а они, чтобы покончить барщину за один раз, зажгли его со всех концов при благополучном ветре. Жаль, что яровое не поспело, а то и его бы за один раз покончили бы. Отрадное происшествие! Так вот, летим мы во весь дух мимо этого замечательного села, как вдруг левое колесо перестало вертеться, и из «Кн. Пожарского» — дельфина сделалась черепаха.
— Что случилось? — раздался общий голос.