Скины

Пролог

Филадельфия, Декабрь 15, 1988, Клуб “Pizazz”.

Миранда была жесткой сукой. Вот как она бы говорила о себе, и вот как Мак думал о ней. Жесткая сука. Большинство парней говорили, что она слишком мужественна, чтобы быть красивой. Ее челюсть слишком квадратная, нос слишком орлиный, плечи слишком широкие, тело слишком худое и жилистое. Но Мак считал ее идеальной. Ее кожа сияла такой безупречной фарфоровой белизной, что готические цыпочки тратили тонны макияжа и полчаса возле зеркала, пытаясь копировать ее. На ней не было ни пятнышка, за исключением случайного синяка или пореза после боя. Для него она была похожа на греческую богиню.

Большинство людей считали Миранду лесбиянкой. С ее короткими, колючими, черными волосами и презрением к юбкам или макияжу было легко ошибиться. Как правило, она носила черные джинсы, черные полицейские сапоги, белую футболку под фланелевой рубашкой, увенчанную черной мотоциклетной курткой. На шее у нее был шипованный ошейник, и шипованный браслет на руке. Она курила сигареты агрессивными движениями, как будто Эндрю Дайс Клей научил ее этой привычке. Было что-то андрогинное в ней, что Мак нашел очень сексуальным. Он был уверен, что она би. Он видел, как она тусовалась в лесбийском баре на Спрус-стрит под названием “Мод”, и видел, как она однажды поцеловала девушку. Это было, наверное, самое сексуальное, что он когда-либо видел. Однажды он поцеловал ее сам, в первую ночь, когда он тусовался с группой панк-рокеров, которых теперь называет семьей. Это была его первая ночь, когда он напился и первый раз, когда он поцеловал курильщицу. Он обнаружил, что вкус пива и сигарет возбуждает. Он все еще помнил тот вкус, когда закрыл глаза. Мак мог вспомнить ощущение ее губ, ее языка, ее твердого тела, прижатого к нему. Больше ничего не было после поцелуя, и он никогда не повторялся, но Мак все еще лелеял его, так же, как он лелеял ее.

Она кивнула ему и улыбнулась, проходя мимо. Он кивнул в ответ, неловко улыбаясь, желая поговорить с ней, но чувствуя себя неуклюжим и нервным, не зная, что сказать. Миранда была единственной девушкой, которую он желал, за исключением, может быть, Алексис, но ее он просто хотел трахнуть потому, что у нее были самые большие сиськи, которые он когда-либо видел. Он был уверен, что влюблен в Миранду. Он пришел на шоу только чтобы увидеть ее и надрать задницу скинхедам.

Большая группа скинхедов собралась в задней части клуба, издеваясь и угрожая всем, кто проходил мимо них. Они начали рано, задавая тон на ночь. Несколько панков показали им средний палец или схватили их за промежность, когда они проходили. Парень с тремя короткими черными и розовыми ирокезами обогнул группу скинхедов, прежде чем показать им оба средних пальца. Несколько скинхедов пришлось сдерживать их друзьям, чтобы их всех не выбросили до того, как концерт будет в полном разгаре.

Миранда проходила мимо них несколько раз, явно нарываясь на драку. У нее отсутствовал зуб спереди от последней большой драки бритоголовых в Сити Гарденс в Нью-Джерси. Очевидно, она хотела отомстить. Мак не думал, что отсутствующий зуб умаляет ее красоту. Во всяком случае, подчеркивало это в его сознании. Он часто говорил, что ему нужна девушка со шрамами на костяшках пальцев, и Миранда была той девушкой. Для Мака было нечто в женщине, которая могла надрать задницу, и Миранда ненавидела скинхедов почти так же, как и он.

Клуб был открыт менее часа назад. Уже было более двадцати лысых нацистских ублюдков, и их число, казалось, увеличивалось с каждой минутой. Мак огляделся на избитых панков, разбросанных по всему клубу, надеясь, что количество панков продолжит расти, чтобы сохранить баланс сил. Он был уверен, что если ряды скинхедов превысят ряды панков, они немедленно нападут.

Бритоголовые были одеты почти одинаково: в зеленые куртки-бомберы, “Левис”, белые футболки и кожаные ботинки “Doc Marten”. Их головы светились, как хэллоуинские черепа под стробоскопами в тускло освещенном ночном клубе. У некоторых свастики были вытатуированы на плечах, руках, у некоторых даже на голове или шее, а у одного была татуировка на щеке. Они были членами “Белой группы власти” из Нью-Джерси под названием “Беспредел” и, в отличие от многих других скинхедов, которые пытались скрыть свои ненависть и фанатизм, они носили их с гордостью.

Мак не был маленьким ребенком. Он был выше шести футов. Его руки, плечи и грудь были мускулистые, хотя талия была тонкая и ноги худые. Он видел, как многие скинхеды запинаются и заикаются, когда он сталкивается с ними лицом к лицу, утверждая, что они продвигают “белую гордость”, а не “белую силу” и что они никого не ненавидят. Они говорят, что просто празднуют свое наследие так, как другие расы и национальности могут праздновать их. Мак всегда думал, что это полное дерьмо и испытывал скупое уважение к “Беспределу”, которые не прятались за такими трусливыми рационализациями. Тем не менее, он ненавидел каждого из них и с радостью убил бы их всех, если бы у него был шанс. Его деды и прадеды провели Марш за гражданские права. Его бабушка могла живо вспомнить, как ей сказали использовать “цветные ванные комнаты” и выселили из бассейна для белых. Его двоюродный дед был избит полицейскими и арестован во время Марша за гражданские права в Вашингтоне. Мысль о том, что эти мудаки пытались повернуть время вспять и отменить равенство, за которое так много пострадало и умерло, злило Мака.

“Беспредел” начинались как хардкор-бэнд, созданный скинхедом по имени Джон Джонс. Группе не везло, но их подстрекательские, расистские тексты сделали их известными, несмотря на отсутствие подлинного музыкального таланта. После того, как на всех их концертах начались драки, им запретили посещать практически все музыкальные площадки на восточном побережье. Именно тогда они превратились из группы в движение. Теперь “Беспредел” были одной из самых жестоких вокальных неонацистских организаций скинхедов в районе трех штатов.

Скинхеды смотрели на Мака с нескрываемым презрением. Мак знал, что они бы уже линчевали его, если бы могли, но Мак был не просто черным, он был большим, он мог сражаться, как дьявол, и он был популярен. Он знал, что половина ребят в клубе поспешат ему на помощь, если дело дойдет до драки. Было похоже, что у него будет шанс проверить эту теорию.

Мак пришел в клуб “Pizazz”, чтобы надрать задницы скинхедам, и большинство панков в этом месте, включая Миранду, Алексис и Бризи тоже были там, но они, вероятно, пришли послушать группы. Эти цыпочки ходили на каждый концерт, независимо от того, кто играл. “Нецивилизованное неповиновение” была хедлайнером вместе с “Террористической угрозой”, и все знали, что такая группа, как “Нецивилизованное неповиновение”, выведет всех лысых нацистских ублюдков из пригородов и через каждый мост и туннель. Некоторые панки, которые никогда не появлялись на концертах и даже не любили хардкорную музыку, вышли только за возможность ударить нацистских ублюдков.

Вышибалы будут заняты сегодня. Они обыскивали всех, кто входил, и махали металлическими палочками вверх и вниз по их телам. Это немного расслабило Мака. У него был нож в одном ботинке и пара кастетов в другом. Если он смог пронести оружие, то и они тоже.

Мак чувствовал, как адреналин просачивается в его кровь. Его мышцы напряглись. Сердцебиение увеличивалось, готовясь к бою. Воздух был заряжен насилием, как будто кто-то включил электрический генератор. Мак мог почти видеть напряжение, переходящее от человека к человеку. В его центре была постоянно растущая группа сторонников белого превосходства. Их была почти сотня. Это должна была быть адская ссора. Мак косился на них, когда подпрыгивал вверх и вниз под безумные барабаны и гитары “Террористической угрозы”. Вокалист шпарил тексты вовсю, как будто распылял из пистолета-пулемета.

Насилие и боль!