«Ага, — подумал Самохвалов, настораживаясь. — Похоже, наши братцы-бандиты тоже призадумались о капитанстве… Прав Гордяев. Все-таки прав…»
— Ну. — Гордяев нарочито небрежно зашвырнул в пасть ломтик синтезированной ветчины. — Капитаны — они разные бывают. Был бы свой — глядишь, и вахты бы почаще случались…
Шадрин поиграл желваками на скулах.
— Слушай, Горец, — процедил он с неудовольствием. — Не темни, а? Спрашивай напрямую. Думал ли я с ребятами о смене капитана? Да, думал. Что еще тебя интересует? И что я получу в обмен на информацию?
Гордяев заметно оживился:
— Вот это деловой разговор! А то все эти обнюхивания, ощупывания… Детство, ё-мое.
Шадрин равнодушно поглядел на шефа директората. Белесыми глазами убийцы. Но Гордяев знал, что равнодушие это напускное. Если бы Шадрину было неинтересно, он бы просто ушел. Или вообще не приходил. А раз есть интерес — значит, можно договориться. Всегда можно договориться, почти всегда.
Гордяеву была очень нужна поддержка транспортников.
— Скажи, мы на Волге плохо жили?
Шадрин не ответил. Тогда ответил Гордяев — сам себе:
— По-моему, нормально жили. Ладили. Не цапались. Все были довольны.
— А я и сейчас доволен, — пробурчал Шадрин и могучим глотком опустошил стакан. — Ну и?
И тогда Гордяев поднял забрало.
— Давай сменим капитана.
— Как?
— А как их обыкновенно меняют?
— Не знаю, — беспечно ответил Шадрин. — Еще ни одного не менял.
— А месяц назад? Вы погулять к рубкам ходили? — Гордяев криво улыбался.
— Погулять, йопрст! Славно погуляли, до сих пор вспоминать стыдно. На рога я больше не попру, Горец. Если ты хочешь сесть в капитанское кресло, устраивай это собственными руками.
— Но ведь не даром, а, Шадрон?