Смерть или слава. Чёрная эстафета

Пилот был заметно меньше человека, не выше метра. Птичью голову прикрывал прозрачный шлем; серый свободный комбинезон, весь в складках, прожжен импульсом бласта. Плоть в месте попадания запеклась черной коркой. Юлька поморщилась, но взгляд не отвела. Обувь казалась смешной — похоже, ноги у чужака устроены совсем иначе, чем у людей. К поясу пристегнута продолговатая штуковина, похожая на оружие. Чужак даже не пытался взять штуковину в руки — да и не мог он этого сделать, потому что руки явно служили ему и крыльями тоже, а в полете, наверное, не очень-то постреляешь. Но зачем он, дурень, полез наружу прямо под ствол Юлькиного бласта? Зачем? Мог ведь сжечь из корабельного оружия, а в мощи последнего все недавно могли убедиться. Мог — и не сжег. Значит, Юлька была нужна чужаку живой?

— Давайте-ка убираться отсюда, — негромко сказал Чистяков. Савельев прыгнул с плоскости на траву и трусцой приблизился.

— Ё-мое! — сказала Юлька. Сначала она хотела кое-что произнести по-немецки, но потом передумала и ограничилась емким русским «Ё-мое». — Как ты сумел выстрелить по ним, Рома?

Тот передернул плечами.

— Эй! — напомнил о себе Чистяков. — В вездеходе поговорите. Пошли.

Юлька с сомнением оглянулась на вражеский истребитель, похожий не то на огромную детскую игрушку, не то на гигантское украшение.

— Даже и не думай, — проворчал Савельев. — Если пальнуть из этой штуки еще можно, то поднять в воздух — вряд ли. Чужая она.

Юлька вздохнула. Иногда ей начинало казаться, что Савельев может все. Но это ей только казалось, потому что сам Савельев всегда развеивал напрасные надежды.

И она послушно направилась к вездеходу.

— Эй, деревня! — рявкнул на парня с ребенком Чистяков. — Садись!

Парень послушно нырнул в кабину.

Чистяков зачем-то взял с собой убитого инопланетянина. Затолкал его в багажник и, бросив Юльке: «Подвинься…» устроился рядом. За руль сел Савельев.

«Как бы остальные истребители не вернулись», — озабоченно подумала Юлька, и вездеход тронулся.

Как много произошло за какие-то двадцать минут! Потеря звездолета. Первый прыжок. Убитый инопланетянин. Встреча со своими.

Юлька чувствовала, что теряет способность удивляться. Вообще теряет способность к проявлению эмоций — наверное, она подошла к некоему пределу, за которым сознание перестает воспринимать окружающее как реальность.

И вправду, происходящее казалось скорее сном. Но таким сном, в котором испытываешь реальную боль и где вполне можно умереть.

А значит — нужно сражаться, даже не удивляясь. Оставаться холодной и спокойной, но всегда помнить: от этого сна можно и не очнуться.

Вездеход вгрызался в потревоженный прохождением чужого звездолета степной воздух. Савельев гнал на северо-запад, к карстовому буйству Ворчливых Ключей. Чужие истребители так и не вернулись, а крейсер-диск давно исчез за горизонтом.