Ревелль

Клара протянула мне свой крошечный изумрудик, но я достала из кармана еще горстку мелких осколков и положила на ладонь. На ровных гранях заиграли блики свечей.

– Возьмите по одному. Клара, осторожнее.

Давать Ревеллям самоцветы – большой риск. Теперь, если им захочется, они смогут зачаровать и подчинить меня.

– А теперь дайте мне их обратно. Запомните, магия работает только в том случае, если человек дал вам камень по доброй воле.

Дети положили изумруды в мою протянутую руку и, светясь улыбками, подались вперед в предвкушении чуда.

– Ну, на чем я должна сосредоточиться?

Клара нетерпеливо заерзала. В семье Ревелль основы магии знал каждый.

– На изумруде. Надо постараться, чтобы он прослужил подольше.

– А если я его использую весь до конца, что произойдет?

– Он рассыплется в пыль и больше ни на что не сгодится.

– Вот именно. – Мама много раз повторяла мне этот урок. – За магию всегда надо расплачиваться. Цена нашей магии – вот эти драгоценные камни. Под действием наших сил они тают, и если мы не будем осторожными, то у нас не останется ничего. Нечем будет заплатить за еду, костюмы и другие нужные вещи.

– Да ладно, Лакс, давай! Покажи уже!

Я сомкнула пальцы на изумрудах. Магия звала меня, как море зовет моряка, и я радостно окунулась в нее. Ощущение было непередаваемое. Эта магия – самая верная.

«Вы счастливы, – мысленно произнесла я. – Совершенно счастливы. Вам весело, как будто вас щекочут».

Ребята покатились со смеху, повалились наземь, болтая в воздухе тощими загорелыми ногами. Изумруды съежились, оставив на моей ладони лишь сверкающую зеленую пыль.

«Все кругом такое смешное. И воздух, и земля, и ваша одежда».

Пока ребятня заливалась хохотом, по лестнице плавно спустилась Колетт и остановилась понаблюдать за происходящим. Ее губ коснулась еле заметная улыбка. Должно быть, и она вспомнила, как под действием семейной магии мы точно так же хохотали до колик в боках.

Наши глаза встретились, и она отвела взгляд.

«Вас согревает любовь всех девяноста шести Ревеллей. Вы самые главные на острове Шарман, самые лучшие в мире, и вы никогда не узнаете одиночества».

Уголки их губ растянулись в мечтательной улыбке, лица смягчились. И хотя в их возрасте я бы отдала все на свете, чтобы только скорее повзрослеть и выйти на сцену, в глубине души мне хотелось снова вернуться в те времена, когда мне было семь. Когда летние спектакли дышали магией, мы ели конфеты и засыпали за кулисами вместе с Колетт и Милли, переплетая руки, ноги и нечесаные шевелюры. Когда не было сухого закона. Когда не надо было очаровывать Хроносов. Когда на свете были только мы втроем, играли до изнеможения и просыпались от легкого покачивания на маминых руках, несущих нас в кроватку.