– Анис, мы вернёмся через три часа. Если нет… останешься за главного, я предупредил Совет. Пока в этом дворце не будет ни одного Калануа, который в состоянии принимать решения, их будешь принимать ты. В конце концов, ты – генерал, а мы, вероятно, на пороге войны.
Анис что-то ворчит себе под нос. Ему не нравятся мои слова, а я, в свою очередь, знаю, что он справится. Разумеется, при гибели всех Калануа и остальных Назари следующим королём Аниса не назначат. Совет всё равно возьмёт верх в правлении, но хотя бы на период войны, когда нужен единый главнокомандующий, все будут ему подчиняться. Анис не боится ответственности, так как обучен для этого, но его раздражает, что я намекаю на вероятность нашей гибели. Анис молча, со всей серьёзностью прикладывает ладонь к груди напротив сердца в знак обещания. Я доверяю ему свою страну, здесь нет места личным эмоциям.
Рушан подходит к другу, они жмут руки, обхватывая предплечья пальцами. Анис дёргает Рушана на себя, обнимает и хлопает по спине. Хоть они и натянуто улыбаются, но у меня мороз пробегает по позвоночнику от этого молчаливого прощания. Обычно бой настигал нас всех внезапно, сваливаясь на голову неожиданно, и мы просто собирались и действовали, как можно быстрее. А сейчас у нас есть время попрощаться, однако я не хочу этого делать. Самия тоже подходит и обнимает Аниса, а тот смотрит на меня, ожидая того же, но я отмахиваюсь:
– Нет, эти двое просто любят нежности, не рассчитывай, что успеешь засидеться на моём троне. Мы увидимся через три часа, и заметить не успеешь, как они пролетят.
Анис хмыкает, наконец улыбаясь привычной наглой улыбкой. Самия впускает оставшихся троих солдат, что пойдут с нами. Я кладу ладони на плечи Самии и Рушана, те хватают остальных, и я переношу нас в Исар.
Чтобы добраться до дворца, мне требуется шесть прыжков, а там мы останавливаемся в самом, на моей памяти, неприметном месте: достаточно большая для нас всех, но всё равно кладовка. Самия сдерживается от комментария, ногой отодвигая несколько тряпок, но её смешок достаточно красноречив. Её забавляет комичность выбранного мной помещения. Рушан ловит швабру, едва не падающую на пол от неаккуратного движения наших солдат. Хотя мне казалось, это место было попросторнее. Я видел его три года назад, тогда Алисия всё никак не могла найти своего среднего сына – Рэна, он прятался здесь, и я его отыскал.
Никому не нужно напоминать, что делать, все детали мы продумали заранее. Рушан выглядывает в коридор, проверяя наличие охранников, но, к нашему счастью, никого нет. Нам везёт, что исарийцы не перестроили дворец, и эта кладовая так и сохранилась на втором этаже в неприметном закутке. Трое наших солдат исчезают за поворотом, они начнут как можно тише зачищать дворец с первого этажа. Самия приоткрывает ближайшее окно, позволяя Рушану заняться делом. Кахари сосредоточенно закрывает глаза. Я наблюдаю за другом, не уверенный, насколько его способности могут нам помочь. Сначала ему нужно разморозить весь снег, а потом увеличить температуру, доводя до состояния пара. Пока он работает, воздух становится вязким и влажным, я оглядываю широкий коридор за поворотом. Охраны нет, в этом исарийцы больше похожи на каиданцев – тоже не любители ночной жизни, и после захода солнца если и занимаются своими делами, то недолго. Поэтому к этому времени половина свечей вдоль светлых стен, украшенных огромными картинами в позолоченных рамах, уже затушена. Охраны и слуг в коридорах быть не должно, а мягкий тёмно-зелёный ковёр позволит заглушить наши шаги. Пряди волос начинают неприятно липнуть к лицу, я оборачиваюсь к Рушану. Он всё так же стоит с закрытыми глазами, но его дыхание становится тяжелее, лоб с капельками пота нахмурен.
– Ограничься одним этажом. Дети должны быть где-то здесь, – тихо шепчу я.
– Тогда можно идти, – отвечает Назари, открывая глаза и вытаскивая кинжал.
Я и Самия берём с него пример. Сейчас длинные мечи скорее помеха, с любыми противниками нужно разобраться, не поднимая лишнего шума. Я иду первым, за мной Самия и в конце Рушан. Детские спальни были на втором этаже, и я надеюсь, что они всё ещё там. Я сосредотачиваюсь, чтобы не упустить ни одного движения или намёка на присутствие каиданцев. Ладони хоть и потеют, но за окном стоит зима, а увеличившаяся влажность неприятно холодит кожу. Мы сворачиваем несколько раз, я собираю вокруг нас тени, пользуясь ночным сумраком, но за очередным поворотом мы всё-таки натыкаемся на двоих каиданцев. Они стоят спиной, о чём-то переговариваясь, и не успевают заметить нас, как я и Самия перерезаем им глотки, зажимая руками рты. Мы с Рушаном оттаскиваем тела в тень и все вместе двигаемся дальше. На пути попадаются ещё десять солдат. Расслабленность каиданцев позволяет нам застать их врасплох и не поднимать лишнего шума. Лишь двое врагов использовали невидимость, но Рушан легко их заметил и вогнал лезвие кинжала в горло вначале одному, а затем и другому. У одного я нахожу жгуты, завёрнутые в тряпку, и перчатку, чтобы их снимать, – забираю всё себе. Неприятно таскать с собой такую мерзость, но находка может пригодиться.
Больше часа мы зачищаем второй этаж дворца, заглядывая во все возможные двери, натыкаясь на кабинеты и пустые спальни. Из-за невозможности поднимать шум всё затягивается дольше, чем я рассчитывал. В итоге мы сворачиваем в коридор, где, как я помню, были детские комнаты, но с губ срывается ругань, когда помещения оказываются пусты.
– Вероятно, детей переселили, – бормочу я.
– Где нам их искать? – спрашивает Рушан, проводя пальцами по столу и собирая слой пыли. Он достаточно толстый, наглядно доказывающий, что здесь давненько не прибирались.
– Тогда, может, третий этаж? Там тронный зал и покои Оливера и Алисии. Может, стоит наведаться к ним? – предлагает Самия.
– Возможно. Выбора всё равно нет, – тихо отвечаю я, открываю дверь и проверяю, пусто ли в коридоре.
Рушан тянет за собой влагу, перенося всё на этаж выше. У него постоянно напряжено лицо, и дыхание сбивается уже после одного пролёта. Друг приваливается ненадолго плечом к стене и облизывает пересохшие губы. Я слышал о том, что у носителей Дара Воды при излишнем использовании способностей может проявиться обезвоживание, но не высказываю своё беспокойство вслух, зная, что Рушан только отмахнётся. Он не объясняет, насколько это для него тяжело, а мне неизвестно, как долго он сможет этим заниматься. Нужно закончить быстрее. Я решаю поймать любую служанку и выяснить всё у неё, но пока мы не встретили ни одной. И также ни одного исарийского охранника, из которого можно было бы вытрясти информацию. Мы все напрягаемся, слыша доносящийся с первого этажа крик. Он короткий и быстро обрывается, но наверняка его слышали не мы одни.
На третьем этаже многолюднее, а огромные окна не зашторены и пропускают лунный свет, который сильно мешает нам сохранять анонимность. Мы убиваем ещё несколько солдат, но у меня не хватает терпения, чтобы играть в кошки-мышки. Я бью одного каиданца в лицо, затыкаю ему рот ладонью и утаскиваю в ближайшую комнату. Вслед за мной Назари затаскивают мёртвые тела и закрывают дверь.
– Я уберу руку, но тебе лучше продолжать молчать и тихо отвечать только на мои вопросы, ты понял? – я слегка надавливаю кинжалом молодому солдату на горло, и тот едва заметно согласно кивает. – Сколько вас здесь?
– Я не знаю, – голос у парня дрожит, он боится, и это хорошо.
– Где держат детей Эгеланн?