Она надела симпатичную блузку цвета фуксии, распустила волосы.
– Я уже поела, спасибо.
Бар был до того набит людьми, что я не могла разглядеть его заднюю часть. По-видимому, он состоял из двух соединенных между собой залов – главного, где сидели мы, и примыкающей к нему комнаты поуже, где можно было поиграть в дартс. Там же располагались автоматы: несколько торговых, один музыкальный, в настоящее время играющий «The Stroke» Билли Сквайера, и, кажется, банковский. Автомат для игры в пинбол – «Семейка Аддамс»? – жужжал и верещал за спиной Кайла.
Я сделала глоток бурбона. На вкус он был как карамель и вместе с тем как хук справа. Понемногу мои плечи расслабились. Мы не будем здесь, на публике, обсуждать работу. Мы просто приятно проведем время. Мои коллеги казались дружелюбными и общительными. Коллеги, которые однажды могут стать друзьями. Я отхлебнула еще один глоток, побольше.
– Слышала, тебя назначили руководителем команды, – Джонна улыбнулась мне. – Поздравляю.
– Правда, правда! – воскликнул Кайл. Мы чокнулись.
Это было приятно и легко, и я уже собиралась спросить Гарри, можно ли завтра зайти к нему пораньше, чтобы узнать подробности о вскрытии нашей жертвы, когда уловила жар чьего-то пристального взгляда.
Мой взгляд метнулся к задней части бара. Я увидела множество голов, несколько – в бейсболках. Профили, мужские и женские. Ясные, открытые, спокойные лица.
И пару темных глаз, смотревших прямо на меня.
Глаз, которых я не видела больше десяти лет.
Глаз Фрэнка Рота.
Стакан выскользнул у меня из руки. Кайл успел его подхватить, и бурбон выплеснулся ему на руку.
– Все хорошо?
Я прошла мимо него, протиснулась сквозь толпу так, словно спасала чью-то жизнь. Умом я понимала, что это не Фрэнк, что это не может быть Фрэнк – он попал в тюрьму, потом бесследно исчез, наше сообщество распалось, и эта часть моей жизни навсегда осталась в прошлом. Просто я так много думала о нем последние двадцать четыре часа. Просто мне почудилось что-то знакомое в глазах этого человека, в его высокомерной улыбке, которой он сверкнул, прежде чем отвернуться.
Притормози, Ван. Вот что сказал мне здравый смысл. Ты слишком себя накрутила.
Но то, что возобладало над здравым смыслом, тянуло меня к уходившему мужчине. Я пыталась контролировать себя, но не могла. Почему он уходил?
Мне показалось, что я услышала свое имя, но меня никто не остановил. Я с кем-то столкнулась, извинилась, рванула дальше. Мужчина находился где-то в трех метрах от меня и вот-вот должен был исчезнуть за дверью в дальней части задней комнаты. Я двинулась вперед и вдруг уловила знакомый запах, запах моего детства. Это был грязный, постыдный страх, вонь, которую я не могла смыть, как бы тщательно ни терла кожу. Я метнулась вперед, схватилась за ручку двери, в которую он вошел, и оказалась в кладовой бара. Шум вокруг стал приглушенным, будто я находилась под водой. Тяжело дыша, я включила свет.
– Покажись! – крикнула я. Я отдала бы левую ногу за пистолет и значок. – Сейчас же!
Комната была битком набита, но я бы не сказала, что в ней бардак: одна стена была заставлена металлическими полками с соломинками, салфетками, миксерами для коктейлей, другую скрывали ящики со спиртным. В задней части находился водонагреватель.
Я отодвигала коробки, снимала с полок пачки салфеток, искала, искала Фрэнка.