— А Далахан?
— Нет.
— Почему?
— Тебя убью я.
3. Западня, из которой я выберусь!
Я молниеносно призвал майр и разорвал дистанцию, отпрыгнув назад. Теперь внезапная атака будет расценена покровом каят, как нападение, и заблокирована.
Но Чёрная соблюдала ледяное спокойствие и продолжала возиться с чаем.
— Не сейчас, — спокойно ответила она. — Только если твой дальнейший путь будет неверным. Но скорее всего, он будет именно таким.
— Тогда скажи прямо, чего нам делать не стоит.
— Ты не причинишь вред Принцу.
— Что? Ты в своём уме? Это чудовище…
Договорить я не успел. Из снега вынырнули сотни мерцающих синевой клинков, направленных мне в лицо.
— Ничто несовершенное никогда не осквернит ранами тело моего Принца, — произнесла она нечеловеческим двоящемся голосом, от которого по телу пробежались мурашки.
— Разве твой долг не защищать Стену от угроз?
— Тем не менее, я не убиваю создателя цепи и хозяина бедствий. Но моя благодарность имеет границы. Беги, смотритель, прячься в тоннелях, готовь крепость для отражения Гона. Ты сам волен выбирать свою смерть. Но если твой выбор будет неверным — я сделаю твою смерть быстрой.
— Но подожди, — возразил я, игнорируя всё ещё торчащие отовсюду клинки. — Какой в этом всём смысл? Чего ты добиваешься?
— Однажды он вернётся за мной. Он дал слово! — ни капли сомнений в фанатичных словах не было. Даже тени её.
— Ты его хоть раз видела с тех пор, как он стал Далахан?
— Нет, но это ничего не значит. С каждым разом Всадники становятся хитрее и изворотливее. В них пробуждается глубинная суть. И мой Принц тоже вернётся! Вернётся, и тогда всё изменится, — её глаза заблестели, а в голосе появились сильные эмоции, которые прежде от неё и днём с огнём не сыщешь. — Неправильный мир вернётся в норму, и я вновь стану первой после первого! Снова почувствую его дыхание и услышу его голос!
На лице Чёрной мелькнуло безумие, ликование и торжество. Она утратила контроль над маскировкой и на какое-то мгновение я ощутил её истинную сущность. И мне стало куда больше не по себе, чем когда-либо. Даже сильнейшие твари Стены не вызывали таких чувств.