Излом

Бешенство, ярость и злость — плохие советчики, поэтому я расслабился, откинулся на подушку и занялся успокаивающей медитацией. Чувства, которые разрывали меня изнутри изрядно усложняли процесс, но, вспоминая уроки Созидающего, мне все же удалось хотя бы немного очистить разум.

Первым моим действием по окончании медитации был вызов медсестры с просьбой принести мне дуэльный кодекс Новильтера. По тому, как быстро мне его доставили, стало понятно, что эту мою просьбу Габриэль просчитал заранее. Массивный, в старомодном кожаном переплете пятисотстраничный фолиант даже при беглом на него взгляде вызывал уважение. Быстро пролистал книгу. По первому впечатлению данный кодекс предусматривал все возможные нюансы как самого поединка, так и формальных вызовов, и прав всех сторон. При всем желании я бы не успел за одну ночь досконально изучить столь монументальный труд. Но мне это было не нужно, потому как львиная доля текста посвящена дуэлям между благородными. А что касается неравных по сословию поединков, то им посвящалась всего одна глава в самом конце.

Её изучением я и занялся. Прочел раз, затем другой и едва сдержался, чтобы не бросить книгу в стену. Вся глава, по сути, сводилась к двум вещам: первая, благородный всегда прав и вторая, как простолюдин должен погибнуть, чтобы своей смертью не нанести вред чести своего патрона. Впрочем, а что я хотел? Местное общество только выглядит внешне похожим на привычное мне, но фактически здесь правовое средневековье.

А если бы я был реально обычным человеком? Ответ прост, завтра я бы умер, без вариантов. Потому как у простолюдина нет и тени шанса в “честном” поединке с оборотнем, особенно по правилам, установленным дуэльным кодексом. Понятно, что я не дам себя убить какой-то высокородной сволочи, и все равно ситуация бесит! Прилагать столько сил для конспирации, многие месяцы скрывать, что являюсь рейгом, и все запороть из-за одного идиота, которому захотелось самоутвердиться, унижая более, как он считал, слабых и бесправных. А для того, чтобы выжить в поединке, мне точно придется использовать Излом.

Так! Основной постулат: чтобы выжить, мне надо выиграть дуэль. И еще, я не злобен и не мстителен, но желательно убить этого фон Рауна. Просто потому, что если он выживет, то несомненно повторит сделанное сегодня, а возможно, он так развлекается уже далеко не в первый раз. Его надо остановить раз и навсегда. Не ради мести, а потому что я Рыцарь, и мой долг — защищать людей. Возможно, я несколько вольно сейчас трактую клятву РИЗВа, но от этих мыслей мне почему-то становится легче на душе.

С главным определился. Теперь надо подумать, как уменьшить последствия подобного исхода поединка. Сразу вспомнилась дуэль Майи на стадионе, битком набитом зеваками. Нет, определенно, подобного внимания мне надо избежать любыми средствами. С этой мыслью я закопался в дуэльный кодекс. К закату солнца я уже примерно представлял свои действия, а после ужина, который был по-царски раскошен, уже определился почти полностью.

Я не могу избежать дуэли или победить в ней без использования сил рейга. Точнее могу, потеряв все и уйдя в режим беглеца, что меня не устраивает категорически. Следовательно, мне надо минимизировать последствия применения своих сил.

Первое, мне надо добиться приватного поединка. Приватной считается дуэль, на которой, помимо непосредственно дуэлянтов, присутствуют только секунданты каждой из сторон, и никого более. Никого более — это как раз то, что мне надо. Кениг фон Раун — иностранный студент, к тому же явно со скверным и заносчивым характером. Найдет ли он среди своих однокурсников тех, кто захочет выступить его секундантом? Особенно учитывая, что моим будет сам граф Рунарский? Думаю, все местные студенты будут всеми лапами открещиваться от подобной “чести”. То есть можно попросить Габриэля назначить кого-то из преподавателей “общественным секундантом” и выбрать того, кто будет держать рот на замке, если того попросят из Дома на Холме.

Второе, мне надо как можно меньше показать посторонним. Не вести бой долго, как Майя, которая мстила за унижение, а убить своего противника быстро. На моем лице мелькнула кровожадная усмешка. Что же, с этим вопросом проблем быть не должно.

Закрыв глаза, представил. Как только звучит сигнал к началу поединка, я перехожу в Излом, обнажаю Слово, активация Скольжения, выпад и выход в реальность. Все займет меньше секунды, и я останусь стоять, а вот фон Раун будет уже мертв, даже не осознав этого факта. Да, так и стоит сделать. Лаконично, быстро, чисто. Меня устраивает. Но перед тем, как это осуществить, мне надо уговорить Габриэля, чтобы он обеспечил нужный мне формат поединка. Формат, который включает в себя приватную дуэль и скрытое от посторонних взглядов место её проведения.

Самым сложным будет даже не подготовка к бою и не то, как он пройдет, а то, что последует за ним, а именно — серьезный разговор с младшим сыном герцога. Правда, тут у меня полная рука козырей. Формально граф — мой патрон, и я уверен на двести процентов, что смогу ему объяснить всю пользу того, что в его группе будущих кураторов присутствует скрытый рейг. Габриэль — человек умный и, несомненно, быстро поймет все выгоды и перспективы подобного сотрудничества. Тем более я буду ему обязан.

Раз десять прокрутил в голове эту заготовку плана и остался ею доволен. Возможно, были другие пути, как выйти из этой ситуации с еще меньшими потерями, но я их не нашел. Да и этот план меня устраивал более чем. Почему устраивал? Потому что, стоило мне закрыть глаза, как я видел и слышал одно и то же: “Знай свое место!”

И удар по лицу, от которого Клэр летит на землю.

Этот подонок завтра умрет. Потому что я так решил. Говорят: “с волками жить — по волчьи выть”. Что же! Вы меня довели, и я теперь полностью согласен с этим утверждением! На эти мои мысли Чистота отреагировала приятным теплом в левой ладони. Видимо, Изао тоже считал, что тех, кто поднимает руку на девушек, следует поставить на место.

Только представляя, как оседает на песок условной арены, нарисованной моим воображением, мертвое тело Кенига фон Рауна, мне удалось прогнать из головы сцену с падающей на траву Клэр.

Когда-то читал утверждение, что даже продумывание мести приносит временное душевное успокоение. Теперь точно могу сказать, это утверждение верно, так как уснул я быстро и с улыбкой на лице.

— Кх-м-м-м. — Разбудило меня легкое покашливание.

Ох! Ничего себе! Это сколько проспал? Солнце в окне уже довольно высоко!

— Доброе утро, сэр. — Поприветствовал я сидящего рядом с моей койкой графа Рунарского. На нем были летняя рубашка, льняные брюки и легкий, почти невесомый, шарф. Думал, он будет одет более формально. — Подскажите, какой сейчас час.

— Ровно девять утра. — Меланхолично ответил мне патрон, щелкнув авторучкой, после чего подался всем телом вперед и принялся буравить меня взглядом. — Принимая решение собрать группу талантливых студентов и лично вести её, я даже надеяться не смел, что вокруг меня соберутся настолько своеобразные люди. Все и правда талантливы, необычны, ярки: Ян, Кристиан, Клэр, но даже на их фоне ты — настоящий алмаз, Изао. До этого утра я думал, что все наоборот, и ты — одна сплошная головная боль. Но когда вошел сейчас в эту палату и увидел, как ты спишь, словно младенец со счастливой улыбкой на лице… Даже лучшие из нас вряд ли способны быть столь спокойными перед лицом неминуемой гибели.